— Мы не преследуем, — смело возразил Эрик и, воспользовавшись случаем, подхлестнул своего сэра Густава, заставив его обогнать мою лошадь, и словно невзначай взял Бальди под уздцы, — мы заботимся о нашей королеве. Ведь именно забота о ней — наша главная задача. Милорд Сомарец поручил нам это.
— Вряд ли Чед поручил вам надоедать ей, — отрезал король. — Или вы считаете, что я не смогу позаботиться о леди Кирии?
— Совсем нет… — смешался Эрик, и я тут же выдернула поводья из его руки.
— А может, вы намекаете, сэр Годвинсон, — повысил голос король, — что это я или мой брат представляем опасность для леди? Ну же! Говорите!
— Нет! — ахнул Эрик.
— Что вы, сир, — пришел ему на помощь сэр Раскел, — мы ни в коей мере…
— А создается именно такое впечатление, — поддакнула я. — Когда мой муж вернется, он будет очень недоволен, что вы — пусть и неумышленно — оскорбили его величество недостойными подозрениями!
— Совершенно верно! — поддержал меня король, грозно поглядывая на сэра Раскела. — Чед будет в ярости, можешь мне поверить. Так что в моем присутствии не смейте докучать госпоже!
— Попросите их не дышать мне в затылок, ваше величество, — произнесла я жалобно. — Их жеребцы пугают мою бедную лошадку, — и я погладила Бальди по холке.
— Езжайте на расстоянии двадцати шагов от нас, — тут же приказал король.
— Но, сир!.. — воскликнул сэр Раскел, а Рэндел и Эрик встревожено переглянулись.
— Даже не обсуждается! — король был непреклонен.
— Вы смеете оспаривать приказы моего брата? — вмешался сэр Гаральд. — Не назову это смелостью, господа. Скорее — глупостью, если не мятежом…
— Скорее, это вы совершаете глупость, — проворчал сэр Раскел, но не стал больше спорить с королем и его братом. Он махнул рукой, и баллиштейнцы придержали коней, чтобы ехать на указанном расстоянии.
— Вы довольны? — галантно осведомился у меня король.
— Вполне, — ответила я, посылая ему самую нежную улыбку, которую смогла изобразить.
Я и в самом деле была довольна. Словно выбралась из клетки, разом освободившись от тюремщиков. Зато короля мучили угрызения совести. Я поняла это, потому что он приуныл, перестал сыпать комплиментами и то и дело оглядывался на рыцарей, который угрюмо следовали на расстоянии двадцати шагов.
— Вас слушаются с первого слова, — поспешила я притишить совесть лестью. — Это качество истинных королей — внушать покорность даже непокорным.
— Да, они верны своему королю, — усмехнулся Альфред. Но, признаться…
— И они обязаны подчиняться вам, — перебила я его. — Если ваши слуги, которых вы великодушно возвели в ранг друзей, не станут вас слушаться, то чего требовать от других?
— Вы правы, — согласился король с некоторым сомнением.
— Вы и так оказали им слишком много милостей, — продолжала я подливать яду. — Они должны быть благодарны. Вот, к примеру, сэр Эдейл… Отделался за убийство благородной девицы всего лишь семью годами в монастыре
— и только благодаря вашей доброте…
Я заметила, как по лицу короля пробежала тень. Наверное, это были не самые приятные для него воспоминания.
— Говорят, он убил девушку за то, что предпочла ему другого, — я чувствовала, что не могу остановиться, осуждая сэра Эдейла, — и я от души ей сочувствую и молюсь о ее душе. Потому что будь я на ее месте, поступила бы точно так же.
Король промычал что-то невнятное и бросил на меня взгляд искоса.
— Конечно, он спас ваше величество — от стрелы, мне рассказывали, и поэтому вы так ему благодарны. Согласна, что сэр Эдейл всегда протягивает руку своим друзьям в несчастье, и вы заслуженно дали ему это прозванье, когда он заслонил вас…
— Иногда мне кажется, что я сглазил его этим прозваньем, — признался вдруг король несколько смущенно. — Беднягу и так жизнь не особенно баловала, а после того сражения старине Рэнделу и вовсе перестало везти. Тот же случай с Летицией… Рэндел был так влюблен…
Я жадно подалась вперед — не смогла себя пересилить, так мне хотелось разузнать больше об этой истории, но в это время охотники затрубили в рога и пара молодых оленей промелькнули перед нами, подобно теням — стремительно и бесшумно.
Мои галантные кавалеры тут же позабыли обо мне и помчали коней следом за добычей, вскидывая арбалеты и выкрикивая очередность выстрелов. Бальди, напуганная внезапным шумом, резко повернула вправо и взяла хорошим галопом, не разбирая дороги — по перелеску, где не было даже тропинки. Я пыталась остановить лошадь, но она как обезумела.
— За ней! За ней! — бешено орал где-то позади сэр Раскел. — Миледи! Миледи! Да стой ты, стой!!
Только как я ни пыталась, не могла остановить Бальди. Я натягивала поводья изо всех сил, но лошадь мчалась, не разбирая дороги, подныривая под толстые ветки, словно за нами мчалась толпа демонов.
В конце концов, я просто распласталась по лошадиной шее, чтобы не врезаться лбом в какой-нибудь толстый сук, повисший слишком низко на нашем пути. Сделать это, сидя в дамском седле, было очень непросто, и я с ужасом думала, что сейчас меня вышибет вон, и я благополучно сломаю себе шею, слетев на землю.
Крики рыцарей затихли, и даже лесное эхо не доносило до меня человеческих голосов. Бальди летела стрелой, и мне оставалось лишь молиться.
Еще несколько минут бешеной скачки, и лошадь остановилась, как вкопанная. Я не поверила своей удаче и тут же спрыгнула, отбежав подальше — на тот случай, если лошадь взбесилась и взбрыкнет. Но Бальди стояла неподвижно — испуганно дрожа, вся в мыле, и косилась на меня так жалобно, что я осмелела и подошла, погладив лошадь по морде.
— Ну что ты устроила? — ласково поругала я кобылку. — Чего ты испугалась, глупая? Все хорошо, все хорошо…
Я отвела лошадь к кустам орешника и привязала, а сама огляделась, пытаясь понять, с какой стороны мы примчались, и что делать теперь — ждать или попробовать вернуться.
Прямо передо мной открывался великолепный вид с лесистой горы, обрывавшейся круто и внезапно, и я опять взялась пламенно молиться, потому что если бы Бальди не остановилась, мы уже летели бы с обрыва.
Солнце вдруг скрылось, прячась в тучу — сизую, тяжелую, и великолепный вид стал зловещим.
Я с трепетом посмотрела вниз, подойдя к краю обрыва крохотными шажочками и вытягивая шею. Далеко внизу текла река — бурная, порожистая. Сверху не было слышно шума течения, но казалось,
