Все Дельгадо ещё спали в своих комнатах, готовясь подняться в скором времени. За это время Мигель успеет сходить в своё любимое место и поиграть для души, как он делал каждое утро. В последнее время он стал реже выбираться из таверны, что не очень радовало молодого Дельгадо. Единственное утешение в этой жизни что у него осталось, это музыка и его братья. Но помогая братьям в таверне, у Мигеля почти не осталось времени на музыку.
Дельгадо аккуратно и бесшумно спустился на первый этаж и, придерживая колокольчик над дверью, вышел на улицу. Ветер разносил по улице запах цитрусов и роз, что росли у сеньоры недалеко. Мигель вдохнул полной грудью и поспешил в переулок, что находился между сапожной сеньора Рамиреса и соседним домом. Пройдя этот переулок, который был достаточно длинным, Дельгадо пересёк неширокую дорогу и вышел к парку. А прямо за парком была длинная дорога, которая вела к городским холмам, которые открывали прекрасный вид на пейзажи Мехико.
Сев на промозглую землю, которая была частично покрыта засохшими кустами и травами, Мигель удобно разложился, вытягивая длинные ноги. Стопы в старых тканевых гуарачи раскачивались из стороны в сторону, а кудрявые пряди смольных волос шевелились под лёгким утренним бризом. Посидев так несколько минут, наслаждаясь одиночеством над такой огромной и возвышенной столицей, Мигель всё же взял гитару в свои руки. Пальцы неосознанно пробежались по натянутым струнам, а правая стопа отбивала какой-то бит на сухой земле.
Амигос, я просто хочу жить, хочу молиться
Для всех существующих и несуществующих богов,
И над телами моих родителей склониться,
Чтобы услышать зов братских голосов.
Голос Мигеля звучал особо тихо и отстранёно, он почти что шептал, еле касаясь длинными пальцами струн гитары. Молодой человек не просто пел, он проговаривал эти слова, иногда протягивая окончания слов.
— Звучит очень одиноко, — рядом с Мигелем показался Серхио и остальные три мариачи.
Бернардо сел рядом с Мигелем, присаживаясь на камень, а Марио и Николас спустились чуть ниже и сели там, тоже вглядываясь в уединённые и тихие пейзажи Мехико.
— Но звучит интересно, — пробасил Марио, приподнимая широкие бока своей шляпы и смотря на восходящее солнце, — хоть и грустно.
— Мне не очень нравиться, — проговорил Мигель, убирая руку от гитары.
— Нельзя так говорить про песни, — обидчиво проговорил Николас, а затем, прокашлявшись, рассмеялся, — они тоже умеют обижаться.
— Мне ещё сложно писать то, что я чувствую, — сказал Мигель.
— Так это твоя песня? — Бернардо удивлённо посмотрел на молодого человека, но тот сильно засмущался и попытался скрыть красные щёки под смуглой кожей кудрявыми волосами, которые, как на зло, были собраны в тугой хвост.
— Песни всегда должны содержать твои чувства и воспоминания. Эта энергия впитывается в песню, поэтому слушатели чувствуют тебя, твою песню. Ты должен быть полностью открыт, — проговорил Серхио, садясь на землю, которая стала потихоньку прогреваться от ночной прохлады.
— То что чувствуешь ты, почувствуют и люди. Через твою музыку, — Николас тоже внёс свой вклад в обучение ещё неопытного мальчика.
— Но я не знаю, как вложить чувства в песню.
— Мы тебе поможем, — проговорил Марио, — закрой глаза и слушай нас.
Мигель послушался приказам мариачи и медленно прикрыл свои глаза.
— Просто слушай ветер, который проносится здесь, — Бернардо оглядел холм и повернулся к Дельгадо, который чуть поморщился от касания ветра, — что ты слышишь?
— Тишину, — проговорил Мигель, открывая глаза, но заметив на себе требовательный взгляд Николаса вновь прикрыл глаза.
— Тогда что тебе приходит на ум, если я спрошу, какое твоё любимое воспоминание связанное с музыкой.
— Когда отец подарил мне первую гитару, — отозвался Мигель, улыбнувшись и открывая глаза.
— Расскажи, — попросил Серхио.
Дельгадо сначала задумался, а затем всё же начал свой рассказ.
25 июня 1812 год
Сеньора Дельгадо и сеньора Алонсо сидели за деревянным столом и собирали свежие букеты из цветов, что принесла ранним утром сеньора Алонсо. Женщины сидели и весело складывали небольшие букеты, связывая их простой бечёвкой, и иногда перебрасывались парой фраз.
На втором этаже послышались громкие шаги, которые никак не могли успокоиться.
— Что, мучачос веселятся? — проговорила сеньора Алонсо, подправляя подол юбки и поднимая упавшую белую розу.
— Ах, Фернандо ушёл с Панчо к плотнику, и Сантьяго с Алехандро куда-то ушли, оставив меня с этими негодяями одну, — сеньора Дельгадо убрала ещё незаконченный букет в сторону и развернулась к лестнице, — Альваро, Мигель, идите сюда!
Через некоторое время на первый этаж прибежали два мальчика двенадцати и одиннадцати лет.
— Матушка! — Мигель обиженно подбежал к женщине и стал дёргать ту за рукав её гуаберы, — Альваро сказал, что я слишком низкий!
— Альваро, — сеньора укоризненно взглянула на своего сына, но тот тоже подошёл к столу.
— Матушка, я лишь сказал, что тот низкий, а он сразу же кинул в меня подушкой! — Альваро маленькой ладошкой убрал кудрявую прядь с лица и посмотрел в сторону младшего брата, — но он же действительно низкий!
Мигель обиженно надул губы и побежал за старшим братом. Два мучачо стали наворачивать круги вокруг двух сеньор, которые сидели за столом.
— Прекратите, — сеньора Дельгадо грозно взглянула на мальчиков, но завидев слёзы на глазах Мигеля весело рассмеялась, — Мигель, ми вида, ты плачешь?
Слеза одиноко скатилась по щеке.
— О, мучачо, разве мужчины плачут по таким пустякам? — поинтересовалась сеньора Алонсо, всматриваясь в карие глаза мальчика.
Мигель отрицательно покачал головой и вытер слёзы на глазах.
— Правильно! Плакса! Мигель — плакса! — Альваро весело указал смуглой рукой на своего младшего брата и запрыгал на месте.
— Ох, Альваро, кто же обижает своего младшего брата? — сеньора Дельгадо убрала чёлку с глаз и строго посмотрела на своего сына.
Дверь в таверну открылась, и в харчевне показался высокий сеньор Фернандо с маленьким девятилетним Панчо на руках.
— Отец, отец, — Мигель расстроенно подбежал к отцу и уткнулся тому в ноги, которые закрывали длинные штаны, — Альваро называет меня плаксой!
Мужчина ловкими движениями поставил Панчо на деревянный пол и присел на колени перед своим сыном, который вытирал свои мокрые смуглые щёки.
— А ты плакал? — сеньор усмехнулся в свои усы, но сразу же принял строгий вид.
— Плакал, — тихо проговорил Мигель, — но чуть-чуть.
— Мужчины не плачут, — проговорил сеньор и ущипнул мучачо за мягкую щёку.
— Но Альваро назвал меня низким! Я не низкий, я ещё расту! — Мигель гордо выставил грудь, тем самым вызвав улыбку на лице сеньоры Дельгадо.
— Ну конечно же ты растёшь, ми вида, — сеньор весело потрепал кудрявые волосы своего сына.
— Тогда я тоже расту! — подхватил маленький Панчо, — я буду выше вас всех!
