всю свою жизнь. И Томас улыбнулся им сквозь слезы. Он не один, и словно в ответ на эту спасительную мысль дождь перестал, а в голубоватой прогалине неба робко появилось солнце.
ГЛАВА 17
После похорон Питер стоял под портретом своего свекра в обеденной зале дома «Четырех ветров» и по очереди разговаривал с каждым из друзей, соседей и отдаленных родственников, приехавших выразить свои соболезнования.
Политическая деятельность на протяжении стольких лет научила его, как вести себя в подобного рода обстоятельствах. Почти каждого гостя он помнил по имени, с каждым говорил положенное время, ровно столько, сколько нужно. Принимал соболезнования с достоинством, выражал благодарность за каждое тоже строго отмеренными дозами.
Однако, беседуя с людьми, он все время искал глазами сына. Томас исчез сразу же после похорон, и никто, даже вездесущая Джейн Мартин, не знал, где находится мальчик. Питер до сих пор помнил, как резко отпрянул от него Томас на кладбище. Ему не хотелось уезжать в Лондон, не помирившись с сыном. Стоит хотя бы попытаться сгладить возникшие между ними противоречия.
Не проходило и дня, чтоб Питер не пожалел о том, что ударил сына. С другой стороны, он прекрасно понимал, что иначе поступить тогда просто не мог. Слишком уж далеко зашел Томас, когда говорил все эти чудовищные гадости, сын сам спровоцировал его.
Большинство гостей уже отправились по домам, когда Джейн Мартин вдруг сообщила, что ему звонит Грета. Он вежливо извинился перед очередным собеседником, захватил бокал красного вина и прошел в кабинет. Выглянул из окна с недавно починенной рамой, поднял трубку.
– Привет, Грета, – сказал он, но ответа не последовало. Вместо этого он слышал лишь смазанный гул людских голосов. На миг его перекрыл громкий крик какого-то мужчины, тот орал, что хочет домой.
– Грета! – крикнул Питер в телефонную трубку. Он чувствовал: что-то случилось, вот только не мог понять, что.
Он уже собирался повесить трубку, в надежде, что она перезвонит, как вдруг прорезался ее голос.
– Питер, слава богу, дозвонилась. Меня арестовали.
Питер уронил бокал с вином на пол. Сам бокал не разбился, но красное вино выплеснулось на светлый ковер. И Питер отвернулся. Слишком уж похоже на кровь.
– Где ты? – спросил он.
– В Ипсвиче, с людьми Хернса. Они привезли меня из Лондона.
– Ты в порядке?
– Сама не знаю. Виделась со здешним адвокатом. Он сказал, что Томас дал показания. О том, что это я послала тех мужчин убить Энн. Не понимаю, как он мог сказать им такое, Питер!.. После того, как мы с ним так дружили, проводили вместе время…
– Я сейчас приеду, Грета. Я вытащу тебя оттуда, обещаю.
– Только побыстрей, Питер, пожалуйста!..
Опуская трубку на рычаг, Питер вдруг увидел Томаса. Он вошел в сад через северную калитку и направлялся к дому. Питер бросился ему навстречу. Сошлись они под старым тисовым деревом, и Питер встал так, чтоб заслонить сына спиной от любопытных глаз, которые могли наблюдать за ними из окон дома.
– В чем дело, папа? – встревоженно спросил Томас. Он видел, что отец просто не в себе. К тому же Питер ухватил мальчика за лацкан пиджака и не отпускал.
– Где ты был? – Питер собирался спросить совсем о другом, просто не смог сразу подобрать нужных слов.
– Гулял по пляжу. Пытался осмыслить случившееся. И знаешь, показалось, что ты можешь помочь мне в этом, отец.
– Помочь тебе?! – Питер грубо расхохотался и почувствовал, что от него пахнет вином. Слишком много он пил сегодня. Виски с самого утра, потом еще вино на этом печальном сборище. Пил не только сегодня. Он вообще последнее время слишком много пил, каждый день и каждый вечер, пытаясь мысленно примириться с сыном. А тот взял и отколол номер. Пошел в полицию, наговорил черт знает что этому наглецу Хернсу. Вонзил нож в спину родному отцу.
– Помочь тебе после того, что ты со мной сделал?
– А что я сделал, папа?
Теперь голос Томаса звучал испуганно. Отец ухватил его уже за оба лацкана и сильно затряс.
А потом вдруг резко отпустил. Словно внутри отключили ток от какого-то механизма.
– Они арестовали Грету. Ведь ты этого хотел. Что ж, ты получил, что хотел, Томас.
– Да при чем здесь хотел я или не хотел, пап. Арестовали ее правильно. Я видел того человека с ней в Лондоне. Я знаю, он убийца.
– Нет смысла спорить с тобой, Томас. Ты решил избрать свой собственный путь, бог тебе судья. Сам я отказываюсь идти по этому пути. Просто подумал, что я этого не заслуживаю, вот и все.
– О, папа!.. – Тут Томас неожиданно разрыдался. Чувства, обуревавшие его на кладбище, вырвались наружу. Он просто не мог больше хранить это в себе.
– Мне страшно жаль, Томас. Думаю, тебе следовало бы немного подождать со своими откровениями, по крайней мере, до конца поминок.
Питер знал, что поступает жестоко. Где-то в глубине сознания затаилась мысль, что неправильно, несправедливо говорить так с пятнадцатилетним мальчиком в день похорон его матери. Но над всеми остальными мыслями превалировала одна, о Грете, о том, что находится она сейчас в полицейском участке среди пьяниц, мелких жуликов и хулиганов. Ее грубо затолкали в полицейский автомобиль, на заднее сиденье, рядом с вечно потным Хернсом и вывезли из Лондона. И вот теперь она сидит в камере и напугана до дурноты всем происходящим.
– Но это правда, папа. Почему ты мне не веришь? – взмолился сквозь слезы Томас.
– Потому что никакая это не правда. Это заблуждение. Ты просто болен этим заблуждением, а расплачиваться должны ни в чем не повинные люди. – Голос Питера вновь обрел твердость. – Мне пора ехать, Томас.
– Куда это?
– А ты как думаешь? В полицейский участок Ипсвича выручать Грету. Я вытащу ее оттуда и заберу с собой в Лондон.
– Когда я увижу тебя снова?
– Не знаю. Работы, как всегда, полно. Но с тобой останется Джейн. Она сумеет позаботиться о тебе. А там… видно будет. Ты должен наконец поступить в хорошую школу и хоть чему-нибудь выучиться. Таково мое мнение.
Томас резко отвернулся. Просто не было смысла говорить и дальше с человеком, который совсем тебя не понимает. Впрочем, отец и маму тоже никогда не понимал.
Томас медленно побрел к дому. Плечи сгорблены, спина сутулится, впечатление такое, словно он несет на себе тяжкую ношу, непомерную, не по годам.
– Советую взять себя в руки, Томас! – крикнул вслед отец. – В доме еще остались гости.
Питер гнал машину, изредка поглядывая в зеркало заднего вида, чтобы убедиться, что никто из репортеров, дежуривших у ворот, его не преследует. Дорога была свободная, машин совсем мало, и, проехав Кармут, он опустил стекла и попытался осмыслить происходящее.
Прежде всего он виноват в том, что оставил Грету одну в Лондоне. Она выразила желание быть на похоронах, но он ей отсоветовал. Он не хотел новых конфликтов с Томасом, достаточно было того, что случилось в Вулбридже, но эту, последнюю историю следовало бы предвидеть. С утра он сам был свидетелем того, что в сына вселилось своего рода безумие, это должно было послужить ему предупреждением. Хотя, с другой стороны, как он мог помешать Томасу, раз тот твердо решил обратиться в полицию и указать на Грету?.. Вряд ли получилось бы. Несправедливость, как и справедливость, выбирает свой путь. Вот только плохо, что его не было рядом в Лондоне, когда полиция приехала за ней. Он мог бы предпринять какие-то меры, найти хорошего адвоката. Грете нужен сильный человек, чтоб защититься от Хернса с его назойливыми двусмысленными вопросами и грязными инсинуациями.
Когда он прибыл в участок, Грету все еще допрашивали. Он нервно расхаживал взад-вперед по
