Дверь была открыта. Причем грубо, замочная скважина блестела свежими царапинами и загнутыми краями тонкого облицовочного металла — в замке ковырялись, и точно не ключом. Затаив дыхание, она прислушалась, пытаясь утихомирить грохот крови в ушах, чтобы убедиться, что ей не послышалось. Да, ей не послышалось — по ту сторону двери кто-то громил её квартиру. Грубые мужские голоса, топот, грохот мебели, которую, судя по звукам, пинали ногами так, что она переворачивалась и каталась по полу. Жуткий треск материи и дерева, как будто там зубами рвали обивку кресел и с мясом выдирали ящики стола и доски пола.
«Ящики стола. В которых танк, пушка и «Катюша». А всего лишь вчера, когда господин министр думал, что я отдала чертежи танка его двойнику, он был так зол, что даже мой божественный десерт отодвинул, как какие-то помои.
И прямо сейчас там кто-то переворачивает мои ящики, пока я якобы на рынке. Что за хрень тут творится? Почему их там никто ещё не уложил мордой в пол, ведь квартира прослушивается, вся, неужели министр думает, что я могла сама устроить такой грохот, ещё и мужиков навести полный дом?»
Она стояла, одеревенев, чувствуя как бешеное сердце выходит на форсаж, лихорадочно думая и вспоминая.
«А что у них вчера случилось, что Двейн прибежал среди ночи и пообещал министру Шену, что тот вряд ли скоро освободится?
А вдруг моему вечно лезущему на рожон министру сейчас сильно не до того, чтобы прослушивать мою квартиру? И что тогда?»
За дверью раздался скрип пилы, который трудно с чем-то перепутать, грубый мужской голос рявкнул: «Осторожнее, мать твою, я сказал угол, а не полстола! Если повредим заказ, нас самих распилят!». Вера закрыла глаза и достала из-за пазухи стеклянную трубку, провернула, ещё раз. Ноль эффекта.
«И что дальше? Попытаться найти того парня, который меня на повороте обогнал? Не мог же он далеко уйти.»
Она тихонько спустилась по ступенькам, вышла на улицу, потопталась у парадного входа, высматривая знакомые лица среди прохожих. Ноль.
От бешеного сердцебиения становилось жарко, она расстегнула куртку, как обычно ощутив под левой рукой кобуру.
«Пойти туда самой? Это глупо и опасно. Их минимум двое, а может, и больше. Но они заберут чертежи. А если я пойду, то может быть, мне ничего и не будет. Может же такое быть?»
Она подняла голову, рассматривая крыши и своё окно. Ни с какой крыши знакомые мальчики в масках ей не помахали. А вот в окне гостиной мелькнул какой-то силуэт. А может, показалось от нервов.
«Если обойти дом и зайти со двора… а потом подняться по стене на третий этаж… я ведь это, альпинистка, можно даже сказать, скалолазка. Я смогу. И у меня в спальне открытая фрамуга, я пролезу. А потом как-нибудь очень тихо, шепотом… Черт, а если они оставили кого-то проследить за дверью, а я тут торчу, как памятник нерешительности? Надо отсюда убираться в любом случае.»
Она нервно поправила воротник и пошла обходить дом. Со стороны двора был небольшой скверик с лавками и высокими деревьями, осеннее солнце уже давно скатилось с зенита, желто-красные листья деревьев освещались только на верхушках, внизу уже была тень. Людей во дворе не было, как на заказ, а по серой стене дома вился дикий виноград, багровый, с темно-синими мелкими ягодами и благословенно-толстыми побегами, он вгонял когти между плитами облицовки и крепко хватался за каждый карниз и любую выступающую деталь.
«Надеюсь, что крепко.»
Вероника решительно перебросила ремень сумки через шею, сняла туфли и сунула их сзади за пояс штанов, которые привыкла надевать под юбку, для тепла. Юбку тоже сняла, скрутила в жгут и обвязала вокруг талии.
«Если свалится — сама виновата, она мне все равно никогда не нравилась.»
Подошла к стене и на пробу вцепилась пальцами в шов между гранитными плитами, пальцы вошли на фалангу, не дальше.
«Ну что ж, тут всего три этажа. Я справлюсь. Ведь справлюсь?»
Задрала голову, глядя на недосягаемо далекий подоконник, обозвала себя дурочкой и трусихой, которая не знает, чего хочет. Убрала руку и опустила вниз, восстанавливая кровоток, задумалась.
«И чего мне больше не хочется, стоять тут и чувствовать, что меня опять все бросили, или пойти туда и потом выслушивать от господина министра, как глупо я рисковала?»
О третьем варианте она старалась не думать. Если она получит по голове от грабителей, то виноват будет тот, кто так хреново организовал охрану, а не она, которая просто спокойно себе пришла с рынка домой. Какая, в сущности, разница, через дверь она пришла или через окно?
Вариант «упасть с третьего этажа и свернуть себе шею» она отбросила с великолепной небрежностью, уверенно считая, что пришла в этот мир не для того, чтобы позволить себе так бездарно сдохнуть.
«У меня получится, я брала стенки и покруче. Вперёд.»
Когда решение оформилось в конкретный план, волнение как рукой сняло, сердце забилось часто, но ровно и уверенно, как на тренировке. На этот раз она вцепилась в стенку и сразу полезла, приноравливаясь нащупывать пальцами щели между плитами и не особенно надеясь на виноград. К тому же, виноград к третьему этажу заметно истончился и выглядел ненадежным. Когда замерзшие от по-осеннему холодных плит пальцы стали неметь, она уже клещом вцепилась в карниз окна своей спальни. Здесь было отчетливо слышно грохот в квартире, Вера уселась на карниз, осторожно растерла дрожащие руки, прислушалась к налитым мышцам ног.
«Всё нормально, отдохну минут пять и ещё столько же смогу.»
С высоты третьего этажа было хорошо видно соседние крыши, никого там не было. Ещё несколько раз повернув глупую стеклянную трубочку, Вера нервно убрала её назад за пазуху, вздрагивая от холодного стекла и ощущая подступающую истерику. Ей было обидно и одиноко. Опять.
«Возьми себя в руки, тряпка, ещё ничего не закончилось и даже не началось. Сейчас ты дашь ногам отдохнуть, дашь рукам успокоиться и согреться, потом пролезешь внутрь и дашь просраться тем, кто осмелился мусорить у тебя в доме. А потом дашь чертей министру Шену. И только потом закроешься в ванной и будешь реветь, не раньше. Ясно? Собралась и пошла.»
Мысленно отдав честь самой себе, Вера медленно встала на подрагивающие ноги и согнулась, упираясь лопатками в нависающий откос, просунула руку в щель фрамуги, больно прижала створку, нащупывая замок, нашла и открыла, опуская до упора. Петли заскрипели, заставив зажмуриться, но внутри этого, похоже, никто не заметил. Вера сняла с шеи сумку и аккуратно бросила на кровать, туда же полетела юбка, которая, вопреки надеждам, не развязалась, а потом куртка, просто потому,
