– Почему?
Бабка неопределенно передернула плечами, отказавшись отвечать.
– Что такое чаруса? – вдруг вспомнила я.
– Энто когда на болоте топь затянута травой да зеленью, как покрывалом, ну чисто ж полянка с цветами. Птицу-то выдержит, а зверя покрупнее да человека враз утянет. И поминай как звали. А ты чего спрашиваешь?
– Да так…
Мы помолчали, каждая думая о своем. Потом Галкина бабушка встрепенулась:
– А вот ты спрашивала про Лоскатухиных, что у них эдакого, особливого.
Ничего такого я не спрашивала, но благоразумно кивнула.
– Особенность у всех лоскатухинских мужиков была: с раннего ж малолетства появлялась седая витушка справа на виске.
– Это не такая уж и редкость, – возразила я. – У моего папы, например, тоже седая прядь и тоже, кстати, на правом виске. А мы не Лоскатухины. Папа вообще сирота, его дед с бабушкой воспитывали.
Тут я замолчала, сообразив, что не к месту разоткровенничалась. Бабка с внучкой смотрели на меня в странном молчании, будто на их глазах на моей голове выросли ветвистые рога. Что бы я ни сказала, похоже, все оборачивалось против меня. Все трактовалось с суеверной точки зрения.
И здесь я сама себе изумилась, внезапно вспомнив, что всегда воспринимала папину седую прядку как нечто само собой разумеющееся и никогда не интересовалась ее происхождением. Кажется, она была у папы всегда. Во всяком случае, мама говорила, что это очень красиво, и шутила, что только благодаря эффектной седой пряди папу и заметила.
– У племянника тоже такая прядь есть? – почти не думая, лишь бы перевести тему с меня и моей родни и не погружаться в раскаяние от собственной невнимательности, спросила я.
Но и тут не угадала – бабушка с внучкой удивленно уставились сначала друг на друга, а потом обратно повернулись, хлопая глазами, будто к ветвистым рогам на моем лбу прибавилось вишневое дерево.
Однако дело было не во мне. Будто только что осознав это, Галкина бабка задумчиво протянула:
– Вот ведь… Дык и не знаю ж я точно… Он же ж не какой-то шошеня-росшошеня, завсегда налысо бреется, мы ж даже думали, военный, что ли. Али бандит. Не разберешь ведь тогда…
Глава 17
И тут меня осенило. Вытащив смартфон, я быстро нашла нужную фотографию и продемонстрировала ее бабушке с внучкой. Они молча и внимательно уставились на изображение и так же молча переглянулись. Только и делают, что переглядываются.
– Вам знаком этот человек? – спросила я. – Я сфоткала его в лесу, когда мы там с мамой гуляли.
– Гуляли в лесу? – поразилась Галка, но бабушка шикнула на нее и потянулась за футляром с очками.
– Зачем тебе он? – спросила она, теперь уже вглядываясь в экран сквозь очки.
– Он очень странно появился, неожиданно. И так же незаметно ушел, будто исчез. И еще он нас предостерегал, чтобы мы не ходили к болоту.
– Я не могу… не могу сказать точно, – пробормотала бабушка почти шепотом.
– И я не могу, я тогда слишком маленькая была. Я его плоховато помню, – начала было откровенничать Галка, но старушка снова цыкнула на нее.
– Кого его? – Меня было не провести. – Мы с мамой сначала решили, что это Василий Федорович.
– Конечно, они ж родня дальняя, – снова чуть не проговорилась Галка.
Бабушка шлепнула ее по затылку. Девчонка аж зашипела от боли и принялась с обиженным видом растирать голову.
– Кто?
Галкиной бабушке совсем не понравились мои расспросы. Она сняла очки и откинулась на спинку стула, избегая смотреть и на экран телефона, и на меня.
– Ой, девочка, там так же плохо видно все, на этой твоей картинке-то. Ты бы уж у Василия сама спросила бы, что да как. Ой, Господя, зачем же фотофировать-то его было. Ой, страх! – пробормотала она чуть слышно и, повернувшись к углу с иконами и зажженной лампадкой, быстро перекрестилась. Она явно узнала кого-то даже в этой нечеткой фигуре.
– Это, может быть, местный лесник? – уточнила я.
– Сказанула тоже! – фыркнула Галка и покосилась на бабушку, но та была занята своими мыслями и только печально покачивала головой. – Отродясь здеся лесников не было.
Глаза девчонки загорелись, и она было придвинулась ко мне поближе, чтобы что-то сказать, но снова оглянулась на бабушку и плюхнулась обратно. Но по лицу было видно, каких усилий ей стоит не проболтаться.
Хотя Галка со своей бабушкой однозначно не хотели мне помогать ничем, кроме разве что советов, я почувствовала себя рядом с ними намного лучше. Я была не одна, мне поверили. И пусть даже мне придется возвращаться в Анцыбаловку, я уже не ощущала этого ужасающего, беспомощного одиночества. Даже страх немного притупился.
Видно было, что Галя неплохая девчонка, своеобразная, но в принципе добродушная. Если бы не местные суеверия и не бабушка, она точно помогла бы мне и рассказала все, что знала.
– Может, она у нас переночует, ба? – услышала я шепот Галки.
– Тсс, молчи, молчи, негодница! – зашипела в ответ старуха. Она определенно перестала мне нравиться. – Ты что ж, хочешь, чтобы она сюда притащилась? Как Онучковых тогда всех уманила? Тоже ж пожалели сиротку… Пусть к себе идет. Судьба, знать, у нее такая. Нам не надоть!
– Что случилось у Онучковых? – бесцеремонно и прямо спросила я. Глупо притворяться, что я не слышала Галкино предложение и ответ на него.
Обеим стало неловко. Наконец бабушка призналась:
– Да была тут одна семья, их дочку-то среднюю же сманила, зараза, да успели, спохватились, вернули. А потом глядь, и они враз пропали. А дочка-то их средняя ж, которую, значит, спасли тогда, в училище, что ль, была. Вернулась, а родни никого не осталось. Онучковы-то пожалели бедняжку, уж больно убивалась. К себе взяли, приютили. А она же и их в ту же ночь и сманила…
– Откуда вы знаете, что это из-за той девушки?
– А из-за кого ж еще-то? Коли она выбрала себе кого, не отступится, пока не приберет. И кто рядом, тех тоже приберет, не подавится ж.
– Кто она? Сирота?
– Лариска-то? Нет. Это она, тварь.
Меня эти недомолвки уже начали утомлять.
В книгах все девочки-детективы получали нужную информацию легко, не прилагая особых усилий. И не сильно пугались, даже если услышанное переворачивало их мир с ног на голову. В жизни все не так. И похоже, прямого ответа я так и не получу.
По туго сжатому рту, отчего кожа вокруг губ собралась гармошкой, было ясно, что конкретнее старуха говорить не намерена.
Знают они все, местные,
