– Вообще-то да, приглашён, но как только закончу — сразу свалюсь от изнеможения. За последние две недели дольше четырех часов не спал, кажется, ни разу. Немного иначе представлял себе последнее задание, знаешь, – мужчина лениво улыбнулся, не показывая зубов, и золотое тату на его щеке поползло к виску.
– Уходишь?
– Да, думаю, что я уже сделал всё, что мог.
Бенджен с пониманием кивнул, не сводя взгляда с Опала, что ловко застегивал пуговицы пепельно-серого фрака. За почти двадцать лет в роли одного из передовых стилистов Голодных Игр он пережил настоящие качели. Подопечные Опала побеждали с переменным успехом, и он успел поработать и с Первым, и с Шестым, и даже с Двенадцатым Дистриктами. Желание Опала уделить время семье и полностью отгородиться от Игр виделось Бену куда более логичным, чем всё, что тот делал за последние годы.
Высокий воротник белоснежной блузки доставал до кончиков ушей. Посмотрев на свое отражение в длинном зеркале с позолоченной рамой, Бен почувствовал себя клоуном. Но, когда Опал открыл дверцы большого шкафа, он понял, что по здешним меркам его наряд был вершиной скромности.
– Я повесил их по порядку и на всякий случай подписал каждый в соответствии с днем недели. Приемы в разное время: одни вечерние, другие дневные. В среду вы поедете на охоту. Кроме того, каждый день используется определенная цветовая гамма, так что не оплошай. Не хочу, чтобы мой отход от дел запомнили, как самой грандиозный провал последних лет.
Двенадцатый кивнул.
Опал поднял со стеклянной тумбочки большую подарочную коробку и передал ее Бену:
– Это твой подарок. Для них будет специально отведенное место, оставишь там.
– Не помню, чтобы я когда-нибудь благодарил тебя за всё это. Без тебя выдержать… было бы куда сложнее.
– И мне без тебя тоже, Бенджен, – стилист улыбнулся с отцовской нежностью, пожал ему руку и позвал безгласую, которая должна была провести победителя в большой банкетный зал.
Следуя по извивистым коридорам, Бен думал о том, что этот человек действительно испытывал душевное тепло к выжившим трибутам, несмотря на то, что каждый из них в той или иной степени напоминал об умерших. Раньше он относился к работе Опала совсем иначе, но теперь, когда увидел, как она истощила этого еще отнюдь не старого человека - понял, что пора избавляться от привычки преуменьшать значение того, что казалось ему непонятным.
Услышав духовую музыку, Бенджен замер у порога. Он опустил взгляд и увидел собственное отражение на начищенном до блеска мраморном полу. Безгласая, девушка в белоснежном платьице и фартуке, испуганно посмотрела на него и указала рукой на дверь. Опаздывать, видимо, было совершенно противозаконно.
Смутившись, он махнул рукой швейцару — и вмиг оказался в другом мире.
Зал был до безобразия огромным. Внутри помещались десятки столов с закусками, многометровые аквариумы с гигантскими рыбами и водорослями самых разных цветов, фонтаны с напитками, выход на большую террасу и цветы, свечи, десятки парящих вокруг камер. Официанты в безукоризненно белых нарядах, по видимому, были вышколены лучше миротворцев из Второго. С потолка свисали белые огоньки - лампадки, обвязанные светлыми ленточками, парили прямо над головами гостей.
Когда Бену сказали, что будут «все», он всё еще не до конца понимал масштабы торжества. Но «все» значило в самом деле все. Глаза разбегались, но даже Стилл, совершенно далекий от модной тусовки, встречал десятки знакомых лиц. Художники, музыканты, высокопоставленные чины, ученые, известные врачи и профессора, спонсоры Игр.
И, разумеется, победители. Большинство из них окружены стайками возбужденных зевак, заглядывающих в рты предметам своего обожания. О многих Бен помнил только самые основные детали, но некоторые из них были и в самом деле незабываемы. Первой в глаза бросилась Сапфира Олсен, нестареющая победительница Пятнадцатых Голодных Игр. Хрупкая азиатка, не оканчивавшая академии профи, на Арене поразила всех своей жестокостью. От руки этой язвительной и бессердечной восемнадцатилетней бестии тогда умерло по меньшей мере пять человек, включая пару профи и огромного мускулистого парня из Дистрикта Одиннадцать. Она вела себя самоуверенно и высокомерно с самой Жатвы, но когда девушка намеренно измазала губы кровью только-только умершей жертвы, все поняли, что подавляющая часть фарса, устроенного ею ради привлечения внимания к своей персоне, на самом деле - ее натура. Пятнадцатые Игры были настолько зрелищны и любимы публикой, что их крутили по телевидению еще много лет, так что даже Бен, которому на момент ее победы было около пяти, хорошо их помнил.
Наконец догадавшись оставить подарок в положенном месте — многоэтажном хрустальном стеллаже, Бенджен ушел из центра зала к столку с напитками, подхватил бокал шампанского и спрятался за пышным и высоким деревом, с чьих веток свисали сочные апельсины. Отсюда наблюдать за все еще прибывающими гостями было удобнее.
Он наткнулся взглядом на Лэндона и Розали-Мишель Мюррей, победителей Семнадцатых и Восемнадцатых Голодных Игр соответственно, из Дистрикта Четыре. Прежде, чем понять, что влюблен в сестру, Лэндон совратил по меньше мере два десятка девиц, включая несчастных трибуток из других Дистриктов, которым не посчастливилось попасть с ним на одни Игры, и даже нескольких спонсоров.
Розали, в противовес хитрому, изворотливому и высокомерному брату, была сущим ангелом. Дружелюбная, мягкосердечная, наивная до тошноты, она, кажется, совершенно искреннее скорбела о каждом павшем сопернике. Но что-то общее у них непременно было: оба, хоть и разными путями, обзавелись союзами, преданными друзьями, готовыми бросаться за них на рожон, и многочисленными спонсорами.
Кстати говоря, они оба были подопечными Опала, который одинаково лестно отзывался об обоих, упоминая их отношения, как самые выстраданные и нежные, которые ему доводилось видеть, но никак не инцест, порицаемый всем обществом. К счастью, ни у одного из детей этой пары не обнаружили хвостика или рожек.
Элджерона Моне, замкнутого, тощего, и маленького, как ребенок, парня из Дистрикта Девять с вечно перепутанным взглядом, который после Игр обзавелся тройкой ручных поросят, бегающими за ним и сейчас, и новым набором психических травм, Бенджен тоже узнал практически сразу. Каким-то чудом тот победил в Шестнадцатых Играх.
Изящная и по-прежнему удивительно хорошенькая Тесса Грей, победительница Десятых, держала за руку свою жену - Донателло Вильгельм, одержавшую победу на Одиннадцатых, и беззаботно улыбалась очередной ее удачной шутке. Стилл задумчиво пожевал губу, засовывая руки в карманы: так с виду и не скажешь, что на руках каждой из них по несколько смертей.
Забавно, что большинство победителей только обменивались парой дружелюбных фраз, после чего каждый из них предпочитал оставаться в узком кругу близких знакомых, избегая камер и всеобщего внимания.
Бенджен невольно вспомнил обрывки сплетен, которые разносились по столице. Говорят, что большинство из победителей,
