— Да. — кивнул я.
— А вообще, действуй по обстановке. Ты эту семью лучше меня знаешь.
Когда началась территория усадьбы Петровых, на меня нахлынули воспоминания — по этой дороге мы с Сашкой любили кататься на велосипедах, на этом поле обычно стояли стога сена, в этом лесу всегда много земляники, а в этом — грибов, а на этом пруду мы любили рыбачить вон с тех мостков… А вот показалась и сама усадьба…
Как и предупреждал Прохор, Петровы нас встречали, стоя рядом с крыльцом дома. Среди них был и младший брат Александра — Дмитрий, которому в декабре должно было исполниться одиннадцать лет.
Когда я вылез из машины, Петровы мне дружно поклонились.
— Здравствуйте, Владимир Александрович! Здравствуйте, Ангелина Ивановна! Александр, Дмитрий! — поприветствовал я их, не забыв подмигнуть младшему Петрову, который буквально пожирал меня глазами, успевая коситься и на «Волги» с гербами.
— Здравствуйте, Ваше Императорское Высочество! — в унисон ответили Петровы, и ещё раз поклонились.
— Мне бы очень хотелось, чтобы вы, как раньше, обращались ко мне просто Алексей, и без всякого титулования. — улыбался я.
— Извините нас, Ваше Императорское Высочество, но простым дворянам такое невместно. — твёрдо заявил старший Петров. — Прошу в дом, Ваше Императорское Высочество, стол готов. Не побрезгуйте!
Да… Похоже обиделись Петровы на меня сильно… Долг бабули рос прямо на глазах, а кулаки непроизвольно сжимались.
— С большим удовольствием! — я всё же заставил себя снова улыбнуться и прошёл за Петровыми в дом.
Воспоминания из детства накрыли меня с новой силой — сколько же я времени провёл здесь вместе с Сашкой.
Дом был двухэтажный, кирпичный, постройки начала прошлого века. На первом этаже располагалась просторная гостиная, совмещённая со столовой, кухня, кабинет, разные подсобные помещения. На втором этаже — покои Петровых и гостевые спальни, одна из которых была в своё время закреплена за мной. И как же неудобно мне было заходить в этот практически родной дом после всего произошедшего.
Стол действительно был накрыт, а повариха тетя Маша, очень грузная женщина далеко за шестьдесят, мне поклонилась, и, незаметно для Петровых, перекрестила. Она всегда относилась ко мне очень хорошо, поила по утрам парным молоком, когда я оставался ночевать в этом доме, подкармливала нас с Сашкой сдобными булочками и всячески баловала, выдавая тайком сладости. Будем надеяться, что хоть один союзник в этом доме у меня есть.
— Присаживайтесь, Ваше Императорское Высочество. — старший Петров показал мне на моё старое место. — Приятного аппетита.
— Приятного аппетита. — пожелал я и сел.
Сами же они сели только после меня.
Обед прошел в полном молчании. У меня даже сложилось впечатление, что Петровы сознательно старались не смотреть в мою сторону, уткнувшись в свои тарелки. Только Сашка глянул на меня выразительно и сделал движение головой в сторону выхода, хорошо знакомое мне из детства, и обозначавшее желание поговорить. После этого Сашкиного знака настроение моё резко улучшилось, кусок, наконец, полез в горло, и я с большим удовольствием доел стряпню тети Маши. Дождавшись, когда старшие Петровы закончат ковыряться в своих тарелках, поднялся из-за стола. Семья Петровых тут же оказалась на ногах.
— Спасибо огромное за прекрасный обед! Тетя Маша, вы, как всегда, прекрасно всё приготовили! — повариха заулыбалась и поклонилась. — Владимир Александрович, разрешите мне немного прогуляться в обществе Александра?
Старшие Петровы переглянулись, и, после внутренних борений, хорошо видных на лице, он кивнул.
Мы с Сашкой вышли через заднюю дверь и остановились перед большим вишнёвым садом, особой гордостью Петровых. Молчание затянулось.
— Лёшка, я знал, что ты приедешь. — сказал он мне наконец. — И знаю, что ты ни при чём. С самого начала знал… Это ведь всё из-за твоей сестры?
— Из-за неё. — кивнул я.
— Угораздило же меня… — на Сашку стало больно смотреть, таким несчастным он выглядел.
— Рассказывай, как всё было. — потребовал я, челюсть опять начало сводить от закипающей злости.
Оказалось, бабуля действовала просто, нагло и эффективно. В прошлый вторник, когда мой друг вечером вернулся к себе домой, там его ждали те две Валькирии, которых он видел в поместье у моего деда, князя Пожарского, а потом и в «Избе», на наших посиделках, в которых участвовали и мои сёстры. Одна из этих Валькирий сходу заявила Сашке, что его общение с Великими княжнами, как и присутствие в Москве, являются нежелательными. На вопрос моего друга, кто конкретно это решил, одна из Валькирий его ударила в живот, а потом стала держать, а вторая принялась методично избивать, не трогая лицо.
— Лёшка, она когда била, то ехидно так улыбалась, оскорбляла и постоянно спрашивала: Петров, где твоя гордость? Давай, Петров, когда же ты, дворянин недоделанный, стихии начнешь применять? — у Сашки в глазах стояли слёзы. — Лёшка, слава богу, у меня остатков разума хватило понять, что они меня провоцируют… Если бы я землю начал применять…
— Я понял, Сашка. Дальше. — заскрежетал я зубами.
— А что дальше? — вздохнул он. — Дальше они поняли, что под применение стихий в городе им меня подвести не удастся, со злости побили ещё немного, а потом заковали в браслеты на руках и ногах, вынесли на улицу и погрузили в багажник своей машины. Вытащили только тут. — он мотнул головой в сторону дома. — А потом у них с батей разговор был…
— Подробности! — потребовал я.
— Он права качать начал, угрожал Валькириям, что будет на них жаловаться, мол до самого Императора дойдёт! Ну, дальше продолжить он не успел, они его избили и тоже надели наручники… А потом стали объяснять, что жаловаться бесполезно и опасно для жизни, тем более они знают, что у него ещё младший сын подрастает… Затем притащили нас с батей в гостиную, и приказали сидеть в усадьбе тихо до особого распоряжения, телефоны отключить и ограничить общение с внешним миром. Особенно предупредили насчёт тебя, Лёшка… — у Сашки опять повлажнели глаза. — Мол, если я вздумаю тебе пожаловаться или Великой княжне Варваре, или хоть как-то вам намекнуть, что я не по собственной воле домой вернулся, то за мой длинный язык ответят родичи… Сняли браслеты и уехали. А через пару дней появились эти… Из Канцелярии… Так батя сказал… Вежливые такие, обходительные, мол, они нам зла не желают, а прибыли по личному распоряжению Императора… Попросили тебе то сообщение отправить по поводу болезни матери, и пообещали, что весь этот кошмар скоро закончится… Лёшка! — он всхлипнул. — Мы уже
