Она отворила замок и обнаружила в коридоре Паладина. На лице его было облегчение:
— Хвала Пресветлому, я думал, с тобой что-то случилось! — проговорил он и бережно коснулся Джеттиного виска: — Голова сильно болела?
— Ансельмо, вы здоровы? — девушка, в свою очередь, коснулась ладонью его лба. — Вы как-то странно себя ведете.
На лицо Паладина вернулась озабоченность. Он пристально вглядывался в лицо собеседницы, и Джетта категорически не понимала, что он там пытается найти.
— Не как обычная скотина, — пояснила она чуть слышно.
Вместо того чтобы оскорбиться, Светлый радостно улыбнулся. Видимо, общение с монахами сказалось его психике.
— Ты должна привести Гешшара на площадь, — напомнил он.
— Помню. Прости, я проспала. По лицу видно, что меня полночи головная боль мучила?
— Нет. Выглядишь ты отлично.
В глазах и на губах Ансельмо сияла всё та же счастливая улыбка, и Джетте на минуту показалось, что она очутилась в прошлом. Воровка на всякий случай осмотрела одежду и ощупала платок — вроде всё было на месте.
— Тогда идем, — решила она.
Гешшар грелся на солнышке, вытянув передние лапы и положив на них морду. Ни дать ни взять — дворовый пес.
— Готов служить во имя Пресветлого? — поинтересовалась у него Джетта. Тот лениво приоткрыл глаза и вновь опустил веки. — А придется. Подъем, нас ждут.
Джетта и Паладин пошли вперед, дракон двинулся следом. Темная оглянулась. По земле ящер передвигался легко и споро, приподняв полусложенные крылья и забавно изгибая тело.
Народу на монастырской площади собралось не очень много. Человек пятьдесят. Все одеты в белые с красной каймой нарамники, под которыми поблескивали кольчуги. Мы — мирные люди, но наши баллисты стоят там, вдали за рекой, хмыкнула про себя Джетта. Алейо стоял отдельно от всех. Перед ним, на высокой подставке, лежал огромный манускрипт в тяжелом переплете, украшенном золотом и драгоценными камнями. Воровка оценила предмет. Стоил он… Хорошо стоил. Но не он был главной ценностью. Позади, на небольшом столе, накрытом алой скатертью, стоял позолоченный чан — по-другому этот сосуд назвать было сложно. На его плоской крышке стоял кубок. Джетта могла руку на отсечение дать, что это и есть Чаша Грааля. Ей нестерпимо захотелось схватить артефакт, вскочить на дракона и улететь отсюда далеко-далеко… Но так подставлять дель Пьёро нельзя. Да и шутка про баллисты может оказаться не шуткой. Поэтому усилием воли она подняла глаза на магистра. Алейо улыбался ей так радостно, будто она была его потерянной и вновь обретенной родственницей. Может, у них в монастыре такая болезнь заразная? Темная перевела взгляд на Паладина. У того улыбка пропала. Напротив, он выглядел, как рыцарь перед боем. Значит, не болезнь.
— Каталина де ла Ранга, от имени Пресветлого благодарю за тот дар, что вы принесли нам, — обратился магистр к Джетте. — Вы имеете честь присутствовать при ритуале обращения дракона в Крылатое войско Пресветлого.
Он сделал жест в сторону «группы поддержки», возле которой установили небольшое кресло. Как иногда приятно быть слабой девушкой! Джетта от имени Каталины сделала реверанс и в сопровождении Паладина направилась на свое зрительское место, сбоку от «сцены».
Алейо закрыл глаза и произнес нараспев что-то вроде «Ом-м-м-м!». «Ом-м-м-м!» — дружно вторили присутствующие. Эх, такой момент пропадает, тоскливо думала наемница, глядя на Чашу. Намычавшись вдоволь, магистр произнес короткую хвалу Пресветлому, раскрыл книгу и стал нараспев читать. Из цитат следовало, что именно Пресветлый — главный среди Троих, и любое разумное — и неразумное — существо должно проникнуться неодолимым желанием ему служить. Потом магистр подошел к чану, зачерпнул из него кубком жидкость и направился к дракону. Гешшар послушно раскрыл пасть, и Алейо мгновенно вплеснул содержимое ему в рот. Что бы это ни было, на драконьей морде отразилось удивление. Монах вернулся к манускрипту и продолжил для тех, до кого с первого раза не дошло. Он монотонно бубнил пафосные тексты, и ночной недосып дал о себе знать. Джетта проснулась оттого, что голова ее дернулась, качнувшись вниз. Девушка попыталась взбодриться, но ей это не слишком удалось. Бубнеж сменился пением. У отца Алейо обнаружился на удивление чистый баритон. После первого куплета стало ясно предназначение остальных монахов — они подхватили мелодию. Пока хор на несколько голосов возносил хвалу Пресветлому, Алейо вернулся к чану за новой порцией пойла. Он подошел к дракону, который открыл рот с явной неохотой. В этот раз всё прошло не так гладко — в последний момент Гешшар качнул головой, и красная жидкость потекла по его усам.
Процедура повторилась. Единственное, за что Джетта испытывала благодарность магистру, было кресло. Во всяком случае, она выспалась. Окончательно воровка проснулась оттого, что голос магистра послышался прямо у нее над ухом.
— Бедная девушка, совсем умаялась, — сочувственно произнес Алейо.
Темная мгновенно натянула на лицо восхищенную улыбку и огляделась. Дракон, не дождавшись «хозяйку»-соню, ковылял следом за каким-то молодым монахом. Теперь, когда он стал Крылатым воином Пресветлого, его, похоже, бояться не стоило.
— Что вы, — возразила Джетта, — мне очень понравилось! У вас такой красивый голос, — она изобразила смущение.
Особо стараться не пришлось. Ей действительно было стыдно, что ее застали «с поличным», когда она клевала носом. Краем глаза воровка заметила, как к чану подошли двое служителей. Пора!
— Скажите, а это какая-то особая посуда? — поинтересовалась она, показав в сторону кубка.
— Вы очень проницательны, — отец Алейо чуть наклонился, взял ее руку и накрыл своей второй ладонью.
Нетушки, больше она в эти ловушки ни ногой. Джетта высвободила кисть и оглянулась на Паладина. На его лице застыла маска вежливости.
— Это Чаша Грааля, — закончил монах.
— Не может быть! — Теперь у Темной появился новый повод не смотреть магистру в глаза, и она им воспользовалась, уставившись на предмет обсуждения.
— Да, она самая, — довольно произнес магистр и вновь протянул руку Джетте, на этот раз с явным намерением помочь подняться. Когда она встала, Алейо без церемоний обернул ее руку вокруг своего
