– А, это Ник, на конюшне работает, – ответил Тристан.
– С каких пор конюхи занимаются с подмастерьями? – спросил Летам. Он был очень похож на своего брата Лорана: та же светлая кожа, волосы как золотая нить и синие глаза, распространенные среди южан.
– С тех самых, как велел коммандер, – услужливо вставил Эллиот, напомнив всем о наказании Тристана, свидетелями которому были все.
– Ах да! – улыбнулся своей широкой улыбкой Андерс и озорно посмотрел на Тристана. – Последний воспитательный приказ коммандера. Скажи-ка, Ник, ты уже привел этого подмастерье в должный вид?
Тристан, глядя в землю, покачал головой и чуть заметно улыбнулся. Вероника не понимала: почему он не ответит на шпильку – с ней-то он горазд поспорить, – но тут до нее дошло: речь об отце Тристана, а его положение и власть над ними ставили самого Тристана в затруднительное положение. Он не обычный ученик, ведь все видят в нем коммандерского сынка, но в то же время у него нет власти. Неудивительно, что он так рвется к повышению – ему надо одержать верх над остальными.
– Он и без меня был неплох, – решительно заявила Вероника, и Тристан бросил на нее удивленный и вместе с тем благодарный взгляд.
– Ну, раз уж слуги у нас тут гоняют подмастерьев, мне бы не помешала прачка с плеткой, – сказал Летам, ухмыляясь и поигрывая бровями. – Или кто-нибудь из кухарочек Морры…
– Бедняжка Летам, все плачет, какой он одинокий. Почти как наш Эллиот, что бегает и бегает домой к девчонкам, – сказал Андерс, приобняв за плечи будущего стюарда.
– Ничего я не плачу, – возмутился Эллиот и, вспыхнув, скинул с себя руку Андерса. – И ничего я не бегаю. Я к сестре езжу, а не…
– Оставьте его, – скучающим голосом произнес Ронин. Он был одним из старших и явно устал от шуточек Андерса и Летама.
– Ник со мной согласится, да? – спросил Андерс, обнимая уже Веронику. – И ты бы не прочь, чтобы тут было больше девочек?
– Еще бы, – ответила Вероника.
Все довольно рассмеялись, но она имела в виду не то, о чем говорили парни, – ей просто хотелось, чтобы среди наездников было больше девушек. Она устало взглянула на Тристана, но тот, как ни странно, отвел глаза. И отчего-то покраснел. Неужели стеснялся ее присутствия? Веронику задиры не смущали: их терпеть куда проще, чем постоянные издевки и ядовитые замечания Вал. Зато они смущали Тристана. Надо бы сменить тему.
– Так я о том, – сказала Вероника, совсем как Эллиот смахивая с себя руку Андерса, – чтобы среди учеников появились девчонки. Чтобы и они учились.
– Ну, хоть в чем-то вы с Эллиотом согласны, – все так же ухмыляясь, заметил Андерс. – Ты за этим тут?
У Вероники замерло сердце:
– В каком смысле?
– Чтобы заниматься? – вскинул брови Андерс.
– О, да. Вроде как. Я…
– Я тренирую его для следующего набора рекрутов, – пояснил Тристан.
– Какой в этом прок? – спросил Ронин.
– То есть как? – спросила Вероника. Она не могла понять, что за тон в его голосе: неприятие или просто отсутствие интереса, как прежде?
Он стрельнул взглядом в сторону Тристана, посмотрел на остальных:
– Ну, знаешь…
– У нас больше нет яиц, – перебил его Андерс, и впервые в его голосе не звучало веселья. – Уже несколько месяцев ни одного не можем отыскать. У тебя было бы больше шансов, принеси ты яйцо с собой, а не надейся найти его здесь.
Смех и шутки сменились напряженным молчанием. Вероника таращилась на Тристана, а тот все отводил глаза. А ведь он все знал с самого начала, так почему не предупредил? Зачем было врать, что у нее есть шанс: тренировать ее, обещать заплатить – если понимал, что наездником ей не стать? Или он именно потому все и затеял: взял на себя долг, который не придется отдавать?
Когда появился Берик и вошел на огражденную территорию, скомандовав «смирно», Вероника улучила шанс и выскользнула, мимо Тристана, прочь с тренировочной площадки.
До наступления рабочего дня оставался еще час, однако она все равно отправилась на конюшню. Внутри было темно и тихо, а присутствие животных успокаивало. За время, что она пробыла в крепости, ее магический дар окреп – совсем как прежде, когда она была с Ксепирой. Рядом с фениксами силы анимага росли, а уж магическая связь с птицей помогала еще больше.
Прежде – до Ксепиры, до Гнезда – ей, чтобы связаться с животным, нужно было его видеть. Теперь она просто шла по запыленной комнате и с закрытыми глазами знала, в каком стойле чей конь, не крадется ли в тени кошка и не сидят ли на стропилах голуби со скворцами. Птиц и зверей искать с помощью магии проще всего, а вот пресмыкающихся и водных обитателей – труднее. Видимо, дело в схожести ума и поведения. Чем больше разница: где зверь живет, чем питается, – тем труднее связаться с животным.
Еще проще было со знакомыми тварями: в конюшне Вероника связывалась с ними на лету.
Мысленно отыскав стойло Вихря, Вероника открыла глаза и скользнула внутрь. Уселась рядом на пол и нежно похлопала коня по морде. Тот снова уснул, мерно покачиваясь в такт дыханию.
Чувство обреченности угнетало, как и все годы до этого, когда Вероника жила под надзором Вал. Теперь же, когда она избавилась от гнета сестры, ей претила мысль вернуться к тому же пустому существованию. Начав заниматься с Тристаном, она ощутила, что идет по верному пути, навстречу к своему будущему. И вдруг… она словно вернулась к тому, с чего начинала.
– Ник? – нерешительно позвали с порога.
Вероника замерла. Она не хотела, чтобы ее тут беспокоили, но убежище выбрала, прямо скажем, не самое надежное. Минуту спустя дверь открылась, и она увидела Тристана.
– Как ты меня нашел? – уныло спросила она.
– Видел, как ты побежал к конюшне, и спросил у Вихря, – ответил он, взглянув на приятеля Вероники. Уголок его губ дернулся. Похлопав коня по крупу, Тристан втиснулся в стойло и сел на пол рядом с Вероникой. Привалился к стене и, подтянув к груди колени, сложил на них локти.
Вероника сердито посмотрела на Вихря, а тот с достоинством выдул воздух через ноздри.
– Тебе разве заниматься не положено? – с намеком напомнила она.
Тристан пожал плечами. Некоторое время они сидели молча, а потом…
– Почему сразу не сказал? – выпалила Вероника. – Зачем было притворяться, будто помогаешь мне: эти дополнительные занятия, обещал оплатить учебу… Знал, что все это – ни к чему! Зачем лгать? Пожалеть меня, что ли, решил?
Выпрямив ногу, Тристан обернулся к ней:
– Нет, все не так. Все было совсем не так. Я не лгал. И я не говорил ничего, потому что так будет не всегда. Это сейчас такая обстановка.
– Раз
