– Найдем еще, – уверенно заявил Тристан.
Вероника схватилась за голову:
– Сам не знаю, что делаю тут.
– Ты помогаешь мне, – Тристан выдавил улыбку. – Сам же видел, как я оплошал, когда первый раз выехал на полосу препятствий. Если бы не ты, для меня все могло закончиться плачевно… и для Вихря тоже. – Он похлопал коня по широкой, как бочка, груди.
Веронике выдавить улыбку не удалось.
– Смышленые и одаренные вроде тебя нам нужны, – продолжил Тристан. Он решительно посмотрел на разделяющую их полоску сена и добавил: – Ты нужен мне.
Вероника с трудом проглотила вставший в горле комок. Счастье, что она испытала при этих словах, быстро сменилось тяжкой виной: Тристан доверил ей свой самый страшный секрет, а она не ответила взаимностью. Но разве может она открыться? Тристан лжецов ненавидит, сам говорил: нет ничего хуже вранья. Да, он, может, и утаил правду о том, что яиц в лагере нет, но она-то – оставаясь Ником, живет во лжи, и обман – во всем, что бы они ни делала, с кем бы ни общалась. Внутри она не ощущала себя мальчишкой. В детстве Вероника знала мальчиков и девочек, которые не ощущали себя мальчиками или девочками – и одевались, как им хотелось. Они жили по своей правде, наплевав на молву, а ее Ник – сплошь притворство и ложь.
В каком-то смысле было бы проще рассказать Тристану правду о себе прежде, чем он открылся ей. Теперь же, когда они сблизились, ложь казалась Веронике еще большим предательством, да и ставки выросли. Вероника не хотела терять то, что уже обрела.
Порой Тристан смотрел на нее особенным взглядом и игриво улыбался, сверкая глазами, а на щеках у него играл румянец… Вдруг он больше никогда так на нее не взглянет, вдруг, даже если примет ее ложь и простит, то что бы ни было между ними – хрупкое, как сахарная вата, – оно разрушится?
– Я… не знаю даже, хватит ли этого. Мне надо стать наездником. Без этого… – она не договорила. Как сказать обо всем, что она утратила? Что сердце у нее разбито, пустое, работает неправильно, и что пустоту в нем заполнит только новый феникс, а без него ей целой снова не стать?
– Чего-то не хватает? – подсказал Тристан. Вероника удивленно уставилась на него: он понимает ее? – Думаю, я потому же рвусь в командиры дозора: как будто если добьюсь назначения, получу пост, то все станет на свои места. Но это опасная игра – вверять ключ к своему счастью в чужие руки. В детстве я ничего так не хотел, как собственного феникса. Думал, он сделает меня неуязвимым. – Он ухмыльнулся, вытянув ноги и скрестив руки на груди, уперся затылком в стену. – Но в жизни ничто не прочно: Рекс может погибнуть, отец – решить, что хорошего командира из меня так и не выйдет – и что тогда? Нельзя же быть сломанным вечно. Надо искать счастье в себе.
Его слова задели скрытую струну в душе Вероники. Она искала ответы, способы залечить рану в душе – вне себя. Но, может, стоит исцелиться и лишь потом искать себе феникса, который захочет связать себя узами с ней? Вероника не знала, удастся ли ей полностью оправиться от потери Ксепиры, но стоило начать снова чувствовать себя целой: поискать счастья, а не гоняться за тем, чем она управлять не в силах.
А что делало ее счастливой после смерти Ксепиры? Тренировки с Тристаном, работа в лагере, чувство приобщенности, даже в качестве простого конюха.
Вероника взглянула на профиль Тристана, на его острый подбородок, на сильные плечи. Ей вдруг захотелось прикоснуться к нему, врасти в это место вместе с ним. Чтобы все прочее исчезло, и остались только они – здесь и сейчас.
Тристан посмотрел на нее: от ресниц на скулы падали тени. Рядом с ним Вероника чувствовала себя не у дел: низкорослая, тощая, слишком большие глаза и маленький нос, а он – мускулистый, рослый, на голове – красивый беспорядок, на щеках – ямочки от улыбки.
– Я счастлив с тобой, – сказала Вероника… и тут же, поражаясь сама себе, чуть не зажала рот ладонью. Наружу рвались еще слова, спеша стереть память о тех, первых: – В смысле, тренируясь с тобой… когда помогаю тебе, а ты – мне. Все это делает меня счастливым. А когда я рядом с Рексом и остальными – но больше всего с Рексом – и…
Она крепко зажмурилась, молясь, чтобы примчалась дева смерти Нокс и унесла ее во владения тьмы, чтобы больше не видеть Тристана.
– И меня.
Вероника распахнула глаза. Глядя куда-то мимо нее, Тристан проглотил вставший в горле ком:
– Ну и… что скажешь?
– Насчет чего? – как в тумане спросила она. Стойло внезапно показалось ей ужасно тесным, а тишина начала давить. Здесь, наедине, в прохладной тени Веронике достаточно было вытянуть руку, чтобы коснуться Тристана.
– Останешься? Попробуешь?
Не успела она ответить, как скрипнула входная дверь и захрустели сапоги по соломе.
Шаги звучали уже совсем близко… и тут дверца стойла распахнулась. В проеме стоял коммандер.
– Сэр, – Тристан вскочил на ноги. Вероника тоже поднялась, хотя и понимала: ничего уже не поправить. Они прятались в тени, в стойле и вот вскакивают на ноги, покрытые соломой и землей, будто их застукали за чем-то непотребным.
Вероника вспомнила: а ведь Тристану полагается заниматься, – и от этого страх обострился.
Коммандер буравил их холодным взглядом, словно вбирая все, до мельчайшей детали:
– Подмастерье, у тебя сейчас утренние занятия.
– Так точно, коммандер Кассиан. Я только…
– Общаешься? – точно ругательство, произнес он.
Вероника не смела поднять головы и стояла, сцепив руки за спиной. Она не знала, стоит ли вмешаться или пусть Тристан сам все улаживает?
– Мне повезло, что надо было перекинуться парой слов с Бериком, а не то я бы так и не узнал, что ты прогуливаешь занятия и уклоняешься от ответственности.
Тристан скривил губы: слово «повезло» казалось ему явно неуместным.
Коммандер подался вперед:
– Для братания со слугами и конюхами есть свободное время, не посреди занятий.
– Простите, сэр, – соответствующим, пришибленным тоном произнес Тристан. – Дайте, пожалуйста, знать, когда оно наступит.
Вероника мысленно застонала и сжала губы, чтобы не сморщиться – или не улыбнуться? Коммандер вытаращился на сына, бурно дыша:
– Смотрю, ты не воспринимаешь тренировки всерьез. Тогда пора, думаю, тебя проверить. Да, до проверки еще неделя, но мне не терпится взглянуть, как далеко ты продвинулся и были ли полезны тебе дополнительные уроки. Очень надеюсь, Тристан, что ты готов. Не хотелось бы, чтобы ты опозорился… снова. Жду тебя через час, подмастерье.
* * *Страх Вероники метался диким зверем, пока она стояла вместе с остальными конюхами у загородки перед полосой препятствий.
Боялась она вовсе не за успех Тристана, а того, как может отреагировать коммандер.
