— И как, удалось напугать злодея бюрократией? — весело спросил Теодоро делла Кьяри.
— Удалось-то удалось, только слишком поздно, — драматически возвестил Чезаре, и вторая синьорина ахнула, прижав руки к груди. — Кто-то видел, как мы разговаривали, и донес Анварам, что я тут по углам с посланниками семейства Набир встречаюсь, с которыми у них вот уже сотню лет кровная вражда. А сантурцам этого за глаза и за уши достаточно, чтобы незадачливого меня в пустыне прикопать под ближайшим барханом за то, что веду дела с вражеским кланом.
— Ну уж судя по тому, что ты жив, да еще и так весело об этом рассказываешь, все обошлось, — меланхолично заметил Лауро делла Серра и вальяжно облокотился о спинку диванчика, на котором сидел.
"Как это у него получается?.. — не в первый уже раз позавидовал Фабио, разглядывая наследного маркиза, обладавшего едва ли не более сильным даром эмпатии. — С невозмутимой физиономией сидеть при двух напуганных дамах, трех хихикающих кавалерах и Чезаре впридачу. Тоже так уметь хочу, мне для дипломатической работы полезно"
— Ну и раз я понял, что дело — труба, то решил играть по-крупному, так как терять мне было нечего. И отправился прямо к сантурскому хану нижайше, но очень настойчиво испросить аудиенции.
— А хан тебе и говорит: "Синьор делла Веккьони, обратитесь ко мне снова через несколько дней", — немедленно пошутил Теодоро, за что получил от одной из переживающих синьорин возмущенный хлопок сложенным веером по плечу, потому что "бедный маркиз был в смертельной опасности, и это вовсе не смешно, Тео".
Чезаре благодарно ей кивнул, улыбнувшись и приложив ладонь к сердцу, за что получил полный томной нежности женский взгляд и возмущенное фырканье Теодоро.
— Он меня сразу согласился принять, — не без гордости сообщил Чезаре, — после того, как я сообщил, что речь идет о войне и мире между нашими странами. И первым делом то же самое ему лично повторил: что если торгового посла по законам кровной мести прирежут в ближайшие пару дней, это чревато для ханства серьезными международными осложнениями. А вот как раз после этого, драгоценный мой наследный маркиз делла Кьянти, попросил обратиться к нему снова… правда, всего лишь через несколько часов. По истечении которых я получил от него замечательную бумагу с заверениями в высочайшем ханском расположении и еще более высокой заинтересованности в торговых связях с Тревизо. А главное — сей документ едва ли не требовал от меня назаключать торговых договоров со всеми подряд, в как можно большем количестве, невзирая на обстоятельства, ибо таково величайшее ханское изволение. Эту самую бумагу я и предъявил Анварам, сообщив, что не мог столь грубо нарушить волю сантурского правителя, вовсе отказавшись от переговоров. Однако вести дела с семьей Набир отказался — разумеется, исключительно из глубочайшего уважения к семье Анвар. Сантурцы задумчиво почесали бороды, и решили, что мое отношение к местным порядкам достаточно уважительно и щепетильно для того, чтобы даже прежних договоренностей не разрывать. А с Набирами мы все равно давно уже торгуем, не один же я по торговым делам из Тревизо в Сантур езжу. Кровная же вражда — дело глубоко личное, и на все герцогство скопом обидчивость Анваров, по счастью, не распространяется.
— Давно собирался тебе сказать, — с улыбкой проговорил Фабио, когда Чезаре умолк, — что твой талант встревать в неприятности и выкручиваться из них значительно превосходит мой.
— Это потому, что для дипломата ты слишком большой домосед, вот и все, что я могу тебе сказать, дорогой Фабио, — с улыбкой ответил Чезаре.
"В этот раз я тоже домоседом оказался, — мрачно подумал Фабио, сделав очередной глоток из бутылки. — А Чезаре не выкрутился… Пока что, как я гляжу, с этим убийцей никто не выкрутился". Теперь он думал про Теодоро, который тогда, поболтав с ними еще буквально пять минут, спешно откланялся с извинениями и, получив причитающуюся порцию шуток о тайных ночных свиданиях с неведомыми прекрасными особами, ушел. Это был последний раз, когда Фабио видел наследного маркиза делла Кьяри живым. Поскольку спустя всего полчаса его нашли в саду мертвым.
Истошный женский вопль, донесшийся с улицы, словно нож, врезался в звуки музыки и веселья, наполнявшие бальный зал. Оркестр фальшиво взвизгнул и смолк, танцующие пары замерли, непринужденная болтовня сменилась испуганным ропотом. Селия тихо ахнула и прижалась к Фабио, когда они, как и все остальные, прервали танец. Ее нужно было успокоить, но он вместо этого и сам взволнованно завертел головой, выискивая взглядом Чезаре, который некоторое время назад отошел от них под ручку с сострадательной синьориной Бьянкой, возмущавшейся шуточкам Теодоро.
— Селия, мне нужно найти Чезаре, — сообщил Фабио, обняв девушку крепче, как только понял, что в бальном зале друга нет. — Пойдем.
Она, изрядно растерянная, не стала возражать, и Фабио повлек ее к выходу, следом за всеми остальными, которые, кто шагом, а кто и бегом, спешили выяснить, что случилось. Он продолжал высматривать Чезаре в коридоре и на лестнице и чем дольше не видел — тем сильнее пугался, но наконец возле дверей на террасу заметил знакомую рослую фигуру: Чезаре точно так же вертел головой, выискивая в толпе Фабио, прижимая к себе одной рукой синьорину Бьянку, растерянную не меньше Селии.
Они подбежали друг к другу, и Фабио не нужны были слова, чтобы понять, что Чезаре, как и он, хотел отправиться разбираться, что происходит, но для этого нужно было оставить женщин и, разумеется, тут был как никогда уместен дар убеждения.
— Селия, Бьянка, пожалуйста, не волнуйтесь. Побудьте тут вдвоем друг с другом. Мы с Чезаре пойдем, выясним, что происходит, — мягко сказал Фабио, и Селия растеряно протянула руку Бьянке.
Чезаре решительно кивнул, и они пошли к выходу, тут-то Фабио и уловил это. Среди сходных эмоций: волнение, растерянность, непонимание, любопытство, испуганный интерес и недоумение, которыми были окутаны окружающие, пробивалось чье-то злорадное удовольствие.
"Кто?.. Где?.." — заполошно пронеслось в голове Фабио, и он, зажмурившись и стукнув себя ладонью по лбу, попытался хотя бы примерно определить, с какой стороны донеслась эманация. Шумно, было слишком шумно, слишком много посторонних ощущений. Ко всему прочему, в голову некстати лезли мысли о причинах крика, о том, что эта сволочь сделала с бедной женщиной — страшные, пугающие. Они тоже мешали сейчас. А чувство жестокого удовлетворения тонуло, тонуло среди вязкой пелены переживаний, таяло, превращаясь в едва уловимый отблеск…
Он сосредоточился изо всех сил, пытаясь прорваться к нужной ему эмоции, но в этот момент из темноты сада донесся испуганный мужской крик:
— Наследного маркиза делла Кьяри убили, — и на Фабио обрушилась целая лавина чужих переживаний.
Теперь завопили сразу несколько женщин, еще пара попросту молча потеряла сознание, толпа
