Элизабет поняла, что больше не в состоянии воспринимать слова канцлера. Ее сердце отчаянно пыталось выпрыгнуть из груди. Она старалась держаться прямо, пытаясь выглядеть достойной похвалы канцлера, в то время как в глубине души и к своему стыду другая часть ее хотела спрятаться. Она никогда не думала, что надежда может причинять такую боль, словно кровь неожиданно прилила к онемевшей конечности.
Элизабет была благодарна, когда позже, после того, как репортеры разошлись, Эшкрофт отвел Натаниэля в сторону, чтобы поговорить с ним наедине. Она изучала грифонов на двери, притворяясь, что не слышит обрывков их разговора сквозь шум колес, стучащих по гравию.
– Прежде чем уйдете, – тихо сказал Эшкрофт, – я хотел бы поблагодарить вас за то, что вы сделали для мисс Скривнер. – Он сделал паузу. – Ах, вот оно что. Вы не сказали ей, не так ли?
Ответ Натаниэля прозвучал неразборчиво. О чем они говорили? Если бы только она могла видеть их лица! Лакей прошел мимо, неся ее чемодан, и она отошла в сторону. Когда девушка подняла глаза, Натаниэля уже не было. Дико озираясь по сторонам, Элизабет увидела, как он быстро шагнул к карете; его изумрудный плащ развевался на ветру.
– Натаниэль! – крикнула она в тот момент, когда чародей начал забираться в карету. Он вздрогнул при звуке ее голоса и склонил голову в ожидании.
– Ты собирался уйти, не попрощавшись, – заметила она.
– Прощай, Скривнер, – быстро сказал мужчина, не глядя на нее. – Все действительно было неплохо, не считая того раза, когда ты укусила меня. Постарайся не опрокидывать на канцлера книжные шкафы.
Элизабет испытывала странное ощущение: ее грудь будто разрывалась как лист пергамента. Возможно, они больше никогда не увидятся. Она все еще не могла понять его до конца, но они сражались вместе прошлой ночью и вместе спасали жизни. Определенно, это что-то значило. Конечно, ему достаточно было пожать ей руку или хотя бы посмотреть в глаза, прежде чем уйти.
Девушке хотелось сказать что-нибудь более подходящее, но она не смогла придумать ничего лучше, кроме как произнести:
– Прощай.
Натаниэль застыл на несколько долгих секунд. Сайлас, сидевший на козлах, обменялся взглядом с хозяином. Затем чародей кивнул, забрался внутрь кареты и закрыл за собой дверь. Демон взмахнул поводьями, и они тронулись.
«Вот и все», – подумала она.
Элизабет смотрела, как повозка уменьшается в размерах, удаляясь по подъездной аллее, как солнце сияет на ее лакированной крыше, и испытывала чувство утраты, которое не могла объяснить.
Глава двенадцатая
– Мисс Скривнер?
Элизабет вздрогнула и подняла глаза. Эшкрофт стоял рядом с ней. Карета Натаниэля уже скрылась из виду. У нее создалось впечатление, что канцлер уже некоторое время разговаривает с ней, однако она не слышала ни единого слова. Девушка пробормотала извинения, за которыми последовала серия бессвязных благодарностей за все, что он сказал в своей речи, ни одна из которых, казалось, не имела большого смысла даже для нее самой.
Выражение его лица смягчилось.
– Не беспокойтесь об этом. Почему бы вам не зайти внутрь?
Она последовала за ним вглубь поместья, и ее глаза расширились в изумлении. Все люстры были зажжены и отбрасывали зыбкие отблески на полированный мрамор и позолоченную штукатурку. Зеркала в изящных золоченных рамах отражали свет, льющийся со всех сторон. Слуги в одинаковых ливреях сновали туда-сюда, останавливаясь, чтобы поклониться им.
– Здесь вы будете в безопасности, – уверил Эшкрофт. – Территория тщательно охраняется. За последние сотни лет никто не вторгался в эти владения. На самом деле, в семнадцатом веке это поместье смогло отразить целую армию.
Среди великолепия дома канцлер, со своими светлыми волосами и красивыми чертами лица, напоминал героя со страниц сказок. Стеснение сковало язык Элизабет. На сей раз ей пришлось набраться храбрости, чтобы заговорить.
– Сэр, что такого Натаниэль не сказал мне?
– Ах, вижу, вы подслушивали. – Улыбка заиграла на его губах. – Понимаете ли, он сам настоял на том, чтобы сопровождать вас из Саммерсхолла. Похоже, прошлой весной вы произвели на него неизгладимое впечатление – мальчик был совершенно убежден в вашей невиновности. Натаниэль так редко верит в людей, что у меня не хватило духу отказать ему.
Удивление лишило ее дара речи. Она машинально посмотрела в окно, но карета уже исчезла из виду. Натаниэль беспокоился о ней? Это казалось невозможным, ведь он ничем этого не выдал. Неужели это правда?
– А, мистер Хоб! – Эшкрофт окликнул проходившего мимо дворецкого. – Я вижу, вы унесли наверх вещи мисс Скривнер. Не покажете ли ей комнату? – Он повернулся к Элизабет. – Мисс Скривнер, боюсь, меня ждут дела. Однако я хотел бы обсудить с вами завтра тот инцидент в Саммерсхолле. Если у вас есть какая-то информация – что-нибудь, что, по вашему мнению, могло заставить преступника напасть на вас прошлой ночью, это было бы очень полезно для нашего расследования.
Элизабет кивнула, но на секунду запнулась, когда дворецкий повел ее к лестнице. У нее действительно была информация для него. Она единственный человек, который знал, что саботаж – дело рук чародея. Почему бы не сказать ему сейчас, не дожидаясь завтрашнего дня? Это займет всего минуту. Она остановилась на нижней ступеньке, чувствуя себя песчинкой в этом океане белого мрамора и позолоты.
– Сэр?
Эшкрофт повернулся, в его рубиновом глазу сверкнул свет люстры. Он не выглядел раздраженным, лишь вежливо вопрошающим, однако ее убежденность пошатнулась. Возможно, это было не самое подходящее время. Определенно не сейчас, когда дворецкий и все остальные слуги могли услышать их разговор.
– А где ваш демон-слуга? – спросила она вместо этого. Эшкрофт выглядел слегка удивленным.
– Я скрываю ее в свете дня, потому что вид демона огорчает мою жену Викторию. Так будет лучше. Лорелея всегда служила мне верой и правдой, однако, никогда нельзя позволять себе сближаться с этими созданиями. Лучше не забывать, что они повинуются нам только потому, что обязаны. Чародеи слишком дорого платят за эту ошибку.
– Как заплатил отец Натаниэля, – неуверенно отметила Элизабет.
– Ах… верно. – Его лицо омрачилось. – Я не в курсе всей истории – знаю лишь о том, что там присутствовали определенные… – Он запнулся и покачал головой. – Все считали Алистера хорошим человеком. Но под самый конец он уже был не в себе. Я не хотел бы отзываться плохо о тех, кого уже нет с нами.
Элизабет прокручивала в голове его слова, следуя за дворецким наверх. Что же Эшкрофт хотел сказать этим?
Она никак не могла понять связь между Натаниэлем и Сайласом. Как мог чародей быть таким дружелюбным, зная, что тот представляет из себя и после того, что он сделал? И все же, судя по всему, он никогда не причинял вреда молодому Торну. Почему Сайлас не воспользовался возможностью навредить, когда ему было всего двенадцать лет и он был так уязвим и напуган?
Она нахмурилась, отбросив эти
