– Вы правы, – отозвался Натаниэль. Его серые глаза скользнули по жемчужного цвета костюму Эшкрофта и остановились на трости с головой грифона – той же, что была с ним в обсерватории. – Она была в опасности, – продолжил чародей, смерив канцлера презрительным взглядом. – Однако, как выяснилось, преступники, разгуливающие по улицам города, и вполовину не так опасны, как те, что живут в богатых поместьях.
Улыбка Эшкрофта ожесточилась. Элизабет померещился проблеск неуверенности на его лице, смешанный с еле забрезжившим осознанием.
– Я слышал о вашем чудесном исцелении, мисс Скривнер, – мягко произнес он, поворачиваясь к ней. – Это правда?
Кто угодно мог отмыть Элизабет, одеть, причесать и привести ее на Королевский бал, даже если бы она была не в своем уме. Она знала, что именно на это и надеялся Эшкрофт. Он ожидал увидеть всего лишь ходячую куклу, неспособную внятно изъясняться. Однако пришел момент, когда канцлеру следовало узнать, что ему не удалось сломить ее. Эта мысль наполнила Элизабет решимостью и твердостью, подобно той, что обретает раскаленный меч, погруженный в прохладную воду.
– Не было никакого исцеления, – ответила она под удивленные вздохи вокруг. – Я все та же, что и была, когда вы сослали меня в ту лечебницу по рекомендации врача, который даже не разговаривал со мной. Единственное чудо здесь – то, что я осталась жива.
Эшкрофт раскрыл рот, чтобы ответить, но она опередила его.
– Мне стыдно называть это место госпиталем. – Она вспомнила печальное лицо Мёрси, осознав, что была не единственной девушкой, хранившей молчание так долго. – Его смотрительница, Матрона Лич, принимает денежные вознаграждения от богатых покровителей, которые издеваются над пациентами в свое удовольствие. Точнее, принимала, прежде чем добровольно сдалась властям этим утром.
Это было дело рук Сайласа. Он вернулся рано, жалуясь на грязь и копоть трущоб.
Громогласный голос лорда Киклайтера почти заставил ее подпрыгнуть от неожиданности.
– Скажите, Канцлер Эшкрофт, разве этот не тот же госпиталь, который вы спонсируете?
– Уверяю вас, что займусь этим вопросом. – Улыбка Эшкрофта становилась все бледнее, а глаза теряли мягкость и теплоту. – Имейте в виду, все эти обвинения исходят от…
– Молодой девушки, от которой вы хотели избавиться? – встрял Натаниэль с яростью, которая поразила Элизабет. – Матрона Лич предоставила документы, которые свидетельствуют о вашей причастности ко всей этой преступной схеме. Есть ли другая, более веская причина, по которой вы хотели, чтобы мисс Скривнер исчезла, Канцлер? Прошу, просветите нас.
– Я все помню, Эшкрофт, – добавила она тихо. – Все, что ты делал со мной. Те дни в кабинете и заклятье, которые ты наложил на меня. И бесов.
Шок сотряс толпу вокруг.
– Боже, – пробормотал кто-то, – она сказала «бесов»?
Эшкрофт уже не пытался улыбаться.
– Эти обвинения абсурдны. Надеюсь, все окружающие помнят, что бедная мисс Скривнер страдает от истерии, тяжелой формы тревожного расстройства и галлюцинаций. Специалист подтвердил данный факт.
– Не думаю, что бесы были плодом моего воображения, – возразила Элизабет. – О них писали в газетах.
Кто-то в толпе нервно рассмеялся. Люди бросали взгляды на них с Натаниэлем, затем снова на Эшкрофта. Атмосфера в корне поменялась.
Элизабет затаила дыхание. Следующую речь Натаниэля они репетировали много раз.
– Если вам и впрямь нечего скрывать, – произнес он медленно, пристально глядя на Эшкрофта, – я уверен, что все мы хотели бы услышать, почему вы так стремитесь заставить молчать свидетеля в расследовании по делу саботажей в Великих библиотеках. На данный момент все выглядит так, словно вы стараетесь прикрыть истинного преступника.
Наступило молчание, все ждали его ответа. В воцарившейся тишине лорд Киклайтер пересказывал все принцу Леопольду голосом, который он, без сомнений, считал шепотом:
– Да, госпиталь в Ледгейте. Именно он. Самые настораживающие обвинения…
Оркестр в суматохе заиграл партию скрипок, и Эшкрофт вздрогнул. Несколько людей отступили подальше от него. Леди Ингрэм сжала руку мужа и тихо отошла в сторону. Ее крадущаяся походка свидетельствовала о том, что она не желала принимать никакого участия в этом новом неожиданном скандале.
– Прошу меня извинить, – поспешно произнес Эшкрофт, изображая на лице подобие своей привычной улыбки. – У меня срочно появились вопросы, требующие моего внимания в другом месте. – Затем он повернулся и зашагал прочь.
Все смотрели ему вслед, раскрыв рты. Гости расступались, давая ему дорогу. Головы склонялись друг к другу, драгоценности сияли в мерцании свеч, и новость расползалась по залу со скоростью пожара. Испуганные взгляды сопровождали уход Эшкрофта. Никто, кроме Элизабет и Натаниэля, не обратил внимания на слугу, который отставил поднос в сторону и секундой позже проследовал за Эшкрофтом на выход.
Яркий свет люстр затуманил зрение Элизабет. Пузырьки шампанского отстукивали по стеклу бокала, отзываясь на кончиках пальцев. Внезапно в бальном зале стало ослепительно ярко, слишком громко, слишком многолюдно, и все головы повернулись в их сторону.
– Мисс Скривнер? – Незнакомое мужское лицо всплыло перед глазами. Девушка ощутила в ушах странную пульсацию, когда он назвался официальным представителем Магистериума. – Будете ли вы так добры сделать официальное заявление…
– Завтра, – встрял Натаниэль, пристально всматриваясь в Элизабет. Волна благодарности захлестнула ее. – Давай найдем место потише, – предложил юноша и взял спутницу за руку.
Остальное Элизабет помнила урывками. Вот Натаниэль тащит ее через толпу, а в следующий момент уже ведет по коридору, поддерживая, позволив вцепиться в свою руку. Каждый глоток воздуха отдавался болью под ребрами, в глазах рябило.
– Все кончено, просто дыши глубже. Дыши, Элизабет.
Она прижалась лбом к его плечу, закрыв глаза. Девушка волновалась, не слишком ли сильно вцепилась в чародея, но не могла заставить себя отпустить. Она чувствовала себя балансирующей на краю высокой башни. Если отпустит его, то немедленно упадет.
– Прости, – выдохнула она.
– Все в порядке.
– Я… не знаю, почему…
– Все в порядке, – повторил Натаниэль, помедлив, и затем добавил: – Когда с тобой происходят ужасные вещи, перспектива чего-то хорошего может быть столь же пугающей.
Элизабет не знала, как долго они стояли там. Наконец дрожь прошла, и она снова открыла глаза, обнаружив, что они в холле со множеством окон и картин на стенах. Вокруг не было никого, кроме слуги, прошмыгнувшего с подносом в руках в самом конце коридора. Из бального зала доносились отголоски музыки.
– Как ты узнал, что нужно делать? – прошептала она, поворачиваясь к Натаниэлю.
Его лицо приобрело выражение, которое Элизабет не смогла разобрать.
– Опыт. Месяцами я почти не покидал свой дом после смерти отца, борясь с подобными приступами.
Она затаила дыхание и, осознав, что по-прежнему цепляется за его пиджак, заставила себя расслабить пальцы.
– Мне очень жаль.
– Я же сказал, все в порядке.
– Я имела в виду тебя. Мне жаль, что тебе пришлось пройти через все это.
На какой-то момент между ними воцарилось молчание, затем Натаниэль отдернул портьеру и выглянул в ближайшее
