— Почему?
— Закон таков. Ягиня умерла. Кто-то да должен был занять ее место там. Вот Велес и пожертвовал собой.
— Грустно. Так получается, даже то, что ты бог, не гарантирует счастья? — громко вздохнула Степка.
— Так и получается, — в тон ей вздохнула Леля, — но существует легенда, что однажды, Ягиня и Велес встретятся. Переродившись в других жизнях.
— М-да. А может, уже встретились…
— Нет, еще нет, не встретились. Но я не о том рассказать хотела. Будь осторожна, Степанида. Если ты ровня самому владыке Нави, диво, что отпустил тебя.
— А чего мне бояться? Говорят он свой мир не покидает.
— Он не покидает. А раз ты обладаешь способностями туда ходить, то…
— То? — прошептала Степка, съежившись.
— Как бы не приманил.
* * *— Час от часу не легче, — вздохнула тихонечко, — только с хапунами разобрались, так завхоз мертвяков нарисовался. Ну, в общем я тебя поняла, к миру мертвых ни ногой. Это не проблема, меня туда и калачами не заманить. Гадать больше не стану…
— Добро, ежели так, — Леля успокоилась, вновь на бережке умостившись, — об чем еще вопрошать хотела?
— Эм… — Степка смущалась задать то главное, ради чего пришла, да делать нечего, окромя как богине, ее проблеме помочь некому, — вопроса у меня еще два и они, как бы… взрослые…
— О брачной ночи, небось, печешься? — лукаво поинтересовалась Леля.
— О ней. Мне Евдотья рассказывала, что в первый раз на Полянке… то самое и происходит…
— Верно. ПервОй обмен силами.
— Но… как если… если… в общем… я выберу… всех? — спросила и зажмурилась, устыдившись реакции богини на столь интимный вопрос. Но богиня только тихонько рассмеялась.
— И… как быть с Апгрейдом? — выпалила Степка, желая одним махом озвучить волнующее.
— С кем? — переспросила Леля.
— С… медведем, — ответила Степа на выдохе, поняв, что от стыда щеки алеют поярче свеколки.
— С медве-е-е-дем… — протянула богиня, — тут тебе страшиться нечего, есть чем возгордиться даже. Но, пожалуй его прибереги напоследок, из-за размеров лихаря исключительно.
— Не поняла сейчас, — моргнула Слагалица.
— Детородный орган у медведя велик. Поболее, нежели людской. От того и советую его на останок приберечь. Ты ведь дева невинная.
— Мамочки, — тут Степка не выдержала и ладонями лицо прикрыла, — так… ты хочешь сказать с ним я… тоже могу? Но… как?
— Понимаю, соромишься, — голос Лели звучал тепло, успокаивающе, — часы ныне иные. Ранее, связь с крепким, подходящим к женскому телу зверем не была порочной. Скорее почетной. От того, что редка.
— Да как это вообще возможно? — выглянув из-за пальцев простонала женщина, — мне б еще лет сто для осознания…
— Вот и обожди тогда. Дозрей, — пожала плечами советчица, — времени, чай много.
— Эм, то есть можно с медведем пока не… спать?
— Как пожелаешь…
— А с остальными?
— Силами обменяться ты все одно токмо с одним сгораздишься. С первым. Иное не так важно. Желаешь, полюбитесь вместе, али по очередности. А нет, так с тем, кто люб более всех. Думаю, так даже ладнее, ведь раз ты дева невинная, нелегко придется…
— А… как было у Нидары?
— Иные часы были в ту пору. Однак Нидара на брачном знаке пролила невинную кровь. Сдается мне от того ее Числобог и выбрал, за сохраненную непорочность.
— Почему, разве это редкость в то время?
— Непорочность? — переспросила Леля, — да, ты удивишься, но я повторюсь, — часы иные были. Мужи не хотели брать в супруги деву неопытную. Вот молодки и набирались опыту. С раннего возрасту, как только первые крови пойдут.
— Это… жуть…
— Зря ты так. Потребности организма, причем приятные. Мы не осуждали.
— Но тем не менее, Числобог выбрал девственницу для роли Слагалицы, — заметила Степка, — интересно, может ее сестра поэтому не подошла? Она ведь очень хотела быть Слагалицей в отличие от Нидары.
— Да, Манара невинность потеряла рано, — согласилась Леля.
— А зачем невинность, кстати понадобилась?
— На обряде надобна жертва от невесты. Однак, токмо для первой и последней. Кровь питает знак, а тот опосля дает могучую силу на тысячи лет для рождения дочерей с тем самым даром…
— Понятно… одним словом ничего хорошего, — прошептала одними губами и совсем приуныла. Ничего утешительного Леля не поведала, окромя, разве того, что со всеми сразу можно не гнеховничать, — и все-таки, как было у Нидары? Она со всеми, или…
— Так гляди, ежели желаешь, — взмахнула узкой ладонью богиня, брызгая Степке водой в лицо. Степка дернулась, открыв рот, чтоб возразить, но было поздно…
На Полянке вечерело. Однако, лучи закатного солнышка красиво освещали самый ее центр, словно нарочно выделяя серед всего. В том месте травка была густая, мягкая, невысокая.
Нидара, сидящая на коленях, с низко опущенной головой походила на статуэтку. Рыжие волосы покрывалом окутывали тело, скрывая от присутствующих, словно щитом.
Из богов на Полянке остался лишь Числобог. Около ручья он о чем-то шептался с волхвом, бросая недовольные взгляды на невесту. Нет, теперича уже жену.
Семь ее мужей топтались рядом. Мечислав был чернее ночи. В очах его бушевали штормы, губы поджаты, а кулаки счесаны до крови. Врезал таки некоторым из соперников, пока Стрибог не наказал обездвижением.
Иные шесть мужей выглядели взволнованными, но супротив всему в глазах их лучилась радость.
— Слушайте меня, мужи! — Числобог, окончив беседу с волхвом, повернулся к молодым, — великая честь вам выпала, не осоромьтесь! Дева в супруги богами дарована ладная, пригожая, чистая, аки роса. Да вы и без меня ведаете об том. Ваша задача проста, любить, да беречь. Домовитке окромя вашей ласки ничего не надобно, сама справится с предначертанным. А вы, ежели не справитесь, станете собачиться, да козни строить один одному — дозволяю ей от вас избавиться, с позором изгнать из семьи, — Числобог глядел строго, поочередно вглядываясь в лицо каждого. Мужья кивали, один лишь Меч отвернулся, — сегодня у вас супружеская ночь, условьтесь, кто познает ее первым, — бог повернулся к волхву и добавил, сощурив очи, — уж прости, волхв, сегодня тебе не обломится! Дева должна быть чиста для мужей!
— Как можно! — обиделся волхв, — дочь рОдная…
— Ой, али вас это останавливало когда, — фыркнул бог.
— Я за всех не в ответе! — волхв приосанился, на лице его светилась обида.
— Добро! — отмахнулся Числобог, — как сказал, так и будет! Не осоромьтесь, кабы я не сожалел о выборе!
Затем широкими шагами подошел к Нидаре, склонившись, приподнял за подбородок и скривился, увидев слезы.
— Живи достойно дара, Домовитка! И не реви, кажен муж пяты твои пестовать готов, еще вознесешь хвалы нам.
Нидара не ответила, вырвав подбородок из цепких пальцев бога.
— Понесешь от нынешней ночи, — Числобог поднялся, отряхивая длинный наряд, звездами да каменьями расписанный, — время Домовиток пошло! Быть сказанному, как по-писанному!
На Полянке опустело. Молодая женка не шевельнулась, не то обессилив, не то покорившись доле. Мужи долго беседовали, и один из них, самый зрелый, годков так сорока, подошел к насупленному Мечу.
— Я буду первым, — сказал негромко и как будто бы просяще, — я умелее других, подарую усладу супружнице. Уступи, Меч. Не об себе прошу, об
