— Больно! — а боль для Степанида, ну вы помните…
«Жених с места, другой на место»
— Руки от нее убрал! — голос Белого Волка пробился сквозь звуки драки, хотя это больше было похоже на избиение невинных князей. Степка сидела верхом на поверженном противнике и лупила его куда доставала, рыча фурией. Мужчина же закрыл лицо ладонями и просто пережидал бурю, — Казимир, я два раза не повторяю!
— Лука!
— Лапа?!
— Лука, ну наконец-то!
— Ты! — ловко спрыгнув с Князя Мертвых, Степанида, позабыв про все свои раны, стала наступать на Лапу (да-да, это был именно он), тыча пальцем в грудь, — ты! Да ты! Да я тебя! — запыхавшись она остановилась, тем более, что Белый Волк почему-то не отступал. Глядел на нее странно. Эдаким компотом из грусти, радости и тревоги. А может ей и мерещилось.
— Здравствуй, красавица! — сказал не улыбаясь, глядя до того пристально, вроде лет сто не видал и наглядеться не мог. Шарил глазами по лицу, шее, декольте. Опухшему лице, шее и декольте. Степка вдруг засоромилась, что в столь неприглядном виде стоит тут пальцами тычет, однако отогнала эту мысль, насильно припомнив себе Лапины прегрешения.
— Козел! — сказала в сердцах и толкнула его кулаком в грудь, — брехун! Межеумок! Пресноплюй! — поковырялась в памяти, припоминая обзывательные словечки из лексикона Лукерьи, — Рахубник! Телеух!
— А рахубник-то чего? Я мужчина серьезный, на чужих женщин не заглядываюсь, — и наконец улыбнулся во весь рот. Прижал Степанидкин кулачок к груди и на миг глаза прикрыл. И только сейчас женщина разглядела, что выглядел он изможденным. Похудел, синяки под глазами, кожа, как у серьезно больного. И совестно стало. А вдруг его в плену мучили? Он же за место ее им сдался. Однако жалеть его не спешила, помня о мерзком поступке.
— Врешь ты все! Еще как заглядываешься! Зачем побратал меня с женихами, а, хмыстень?
— Соперников устранял! — пожал плечами, — это не я на их женщину заглядывался, а они на мою! Так что я в своем праве!
— Намекаешь, я твоя истинная?
— Прямо говорю!
— А вот тот дядя, — Степка махнула головой позади себя, — говорит, я его истинная. Что-то заврались вы, хлопчики!
— Этот, говорит? — Лапа поглядел в сторону потрепанного князька, вздернув бровь.
— Ага, он самый! — пожаловалась, — становись, говорит, на ковер, жениться будем!
— А ты ему, что?
— А я ему — фигу! — сказала довольно, от чего-то почувствовав зверское облегчение посередке груди. Словно жар, исходящий от руки Белого Волка, вверх по руке приносил негу и спокойствие. Лапа, вроде почувствовав ее реакцию, обхватил второй рукой за талию и легонько прижал к себе.
— Молодец! — похвалил, улыбаясь в волосы. А потом добавил сухим тоном, — ты совсем страх потерял, Казимир?
— Здорово, брат! — ответил князь, поднимаясь с пригорка и отряхивая вконец испорченную одежонку, — да сдалась мне твоя психичка! — фыркнул злобно, — я тебя заманивал!
— Чего хотел?
— Все того же!
— Мой ответ по-прежнему «нет»!
— А, ну раз нет, то отдай невесту, у нас свадьба! — и он, осторожно коснувшись плеча Степки, легонько так потянул на себя. И тут же схлопотал в челюсть от Лапы и отлетел метров на пять.
— Да вы оба придурки, каких поискать! — крикнул, вставая, — прямо нашли друг друга! Совсем сдурел, на брата руку поднимать?
— Он твой брат? — оторвала лицо от груди Лапы Степка и скривилась, — ну точно, от вас же обоих типа воняет. Мы с Лукерьей предполагали, что вы родственники!
— Ты же говорила, что не воняет?!
— Мне — нет! Но вот остальным — да! Мои охоронники полдня от его кафтана домик проветривали!
— Не понял?
— Ну, когда я здесь была в прошлый раз, — пояснила женщина, — он мне на плечи кофтан свой набросил. Я с ним и ушла. Извините, дядя, тю-тю ваш кафтанчик, его мой мишка на лоскуты порвал! — а вспомнив мишку, снова горько так стало, слезки набежали.
— Она была у тебя раньше? — еще больше изумился Лапа, — когда?
— Гадала она. А старое зеркало ее к нам в дом и приволокло! Спасибо мне скажи, что отпустил! А то сейчас в ее пузе мог мой ребенок расти! — ответил Казимир зло.
— Убил бы, гада! — сказал Белый Волк.
— Кишка тонка!
— Сволочь ты, Казимир!
— На себя посмотри!
— Эй, мальчики, вы чего? — всхлипнула Степка. Вообще она странно себя чувствовала. Непривычно. Легко-легко. И даже не заметила, как сама обняла Лапу за талию. Давно ей так спокойно не было.
— Значит так, Лука! — князь подошел и заявил нагло, — трепаться больше не буду. Принимаешь пост — истинная тебе. Не принимаешь — мне!
— Слушай, чего ты привязался ко мне?! Это твой крест, твоя судьба! Не моя! — вскричал Лапа.
— Я не прошу занять его навсегда! — так же закричал князь, — пока я тоже не найду истинную! Думаешь, легко мне здесь одному?!
— Это не моя проблема!
— Согласен, моя! Вот я ее и решаю! Твоя Слагалица легко сойдет мне за жену. Поверь, за столько лет одиночества я стал непривередлив!
— Она тебя не любит!
— Полюбит! А чего? Я не урод, ласковый, не жадный! А как ребеночка ей заделаю, никуда от меня не денется. А потом еще одного и еще, и еще!
— Заткнись! — рыкнул Лапа.
— Так что выбирай, братец, выбирай!
— Откуда я знаю, сколько лет ты будешь истинную искать?! Я свою… слишком долго искал! — ответил грустно и прижал Степку к себе сильнее. Она хотела воспротивиться, обозвать его снова козлом и заявить, что никакая она ему не истинная, вот только постоит так еще, погреется, а потом и выскажет ему все. Обязательно!
— Давай так! Если я не найду истинную, сам вернусь через сто лет!
— Сдурел?! Сто?!
— Ладно. Ладно, — князь заходил туда-сюда, — пятьдесят! Но ни годом меньше!
— Не нужен я ей буду через пятьдесят лет! Не дождется!
— Так не отпускай! Живите здесь, правьте! Отсюда и слагалить можно!
— Она не останется, — вздохнул Лапа, — не останешься ведь? — обратился к Степке.
— Что? Я? Здесь? Нет, спасибо!
— А начерта ты ее спрашиваешь, придурок? Не отпускай и делов-то!
— Я — не ты…
— Тебе же хуже!
— Соглашаясь на твои условия, я автоматически лишаюсь своей истинной.
— А не соглашаясь, ты все равно ее теряешь. И обрекаешь на жизнь с нелюбимым.
— Вы что правда, обо мне торгуетесь? — Степка отстранилась и поглядела на братьев как на душевнобольных, — так ведь нельзя! Я ведь человек! Я живая! А вы?! Мудаки?!
— Я согласен! — резко ответил Лапа, — только через год! Дай мне год и я вернусь!
— Нет! Сейчас! Я тебе не верю! Устроишься там со своей, детишками, садиком, коровками обзаведетесь! Фиг ты уйдешь от них!
— Сука ты, Казимир! — выкрикнул Лапа отчаянно и с тоской поглядел на Степаниду, — хорошо… будь по-твоему. Только дай нам спокойно поговорить!
— Да сколько угодно! — обрадовался князь, — хотите, могу номерок предоставить?! Лучше, чем в пятизвездочном отеле!
— Да пошел ты! — ответила Степка, сунув к лицу фигуру из среднего пальца, указывающую направление.
— Фу! Грубиянка!
Глава 55
«Женщина без разговора — что двор без забора»
— Дай полечу тебя! — когда
