– Еще бы, – фыркнул Янг. Руку Арманиуса пронзила боль, и следом за этим Рон сказал, выдохнув: – Все, я закончил. Как ощущения?
Ощущения были замечательные – легко, как раньше, и университет при этом чувствовался совершенно ясно, четко. И все с ним было в порядке, энергия, заключенная в здании, вновь обрела вектор.
– Отличные.
– Я рад. – Рон кивнул и, встав, обратился к Дайду: – Могу идти?
– Да, иди.
Мальчишка вышел, и, как только его шаги стихли, Берт протянул:
– А я считал его предателем…
– Ну и отлично, – хмыкнул Дайд, садясь на койку. – Он молодец, хорошо играл свою роль. Хотя по ту сторону ему так до конца и не доверяли, слишком уж он об Эн беспокоился. Думаю, что в той реальности, которую ты изменил, он вообще чуть с ума не сошел. В этой Рону было попроще. Ему один раз только дали задание – передать Эн амулет, который бы тебя шарахнул, ну ты помнишь же? Проверяли на прочность, пойдет он на такое или нет. Заодно навредить твоему лечению хотели. Но она не взяла. Хотя даже если бы взяла, ничего бы не случилось страшного, Рон так заклинание построил, чтобы контуру не навредить. А потом – и в той реальности, я полагаю, тоже, – Велмар сказал, чтобы от Рона отстали. Мол, слишком много в этой ситуации для него личного, не выдержит, выдаст. А затем выяснилось, что у тебя резерв изменился, и к Эн потеряли интерес.
– Ясно, – пробормотал Берт, переваривая новость о Янге-агенте. – И давно он на тебя работает?
– Да сразу пришел, как заметил странности в твоем проректоре. – Дайд криво улыбнулся. – Агрирус его не вербовал, Рон сам вроде как инициативу проявил. Нам здорово повезло с ним – все же ученик ключевой для заговорщиков фигуры.
– Да. – Арманиус прикрыл глаза – вспоминать о Велмаре-предателе оказалось больно. – Не ожидал я от него.
– Ты своего зама не вини, – сказал Гектор спокойно. – Он здорово завяз, не мог отказаться. Помнишь ведь сына его? Аристократ без дара и картежник. Они с Аароном общались, сынок Агрируса ему частенько крупные суммы проигрывал. Тогда, десять лет назад, когда Аарон только начинал собирать соратников, он и смекнул, что может через Алана на Велмара повлиять. Иметь среди своих такого хорошего артефактора, да еще и с перспективой ректорства, было просто необходимо. И на Агрируса решили надавить, а заодно и ослабить Арена.
– И каким образом? – спросил Берт и задохнулся, услышав ответ:
– Убив его ученицу. Твою сестру Агату. – Гектор сочувственно посмотрел на Арманиуса и продолжил: – Аарон знал, что Агата не любит Арена, она ведь за ним самим бегала. Все было подстроено так, будто бы это она совершила попытку убить наследника, не зная, что его портальная ловушка не берет. А Велмару подкинули записку: «Если ты не с нами, то твой сын – следующий».
– Откуда ты это… Когда успел?
– Ты тут третий час валяешься, – фыркнул Дайд. – Мои там уже многих арестовали и опросили. Конечно, главный виновник мертв, да и демоны с ним… и Агрирус – тоже… Но вот Абрахам Адэриус, гнида, живее всех живых, а он был единственным, кто знал главу заговора в лицо, как оказалось. Даже Велмару только перед самой церемонией сказали, на чью именно голову он должен будет перенести Венец. Мы именно из-за этого и тянули, что не знали, кто у них там главный. Ждали, пока Венец подлетит поближе и можно будет понять.
– Слушай, а что бы было, если бы Венец не вернулся на голову Арена? – поинтересовался Берт, садясь на постели, – сколько можно валяться при отличном самочувствии. – Если бы он остался у Аарона? Это считалось бы новой коронацией, что ли?
– Аарон рассчитывал, по-видимому, что энергия университета заставит Венец сменить носителя, – кивнул Дайд. – Может, так бы и было, если бы он опустился на голову принца… Но кровная магия действительно оказалась сильнее.
– А если бы…
– Если бы не оказалась? Вообще, Арен был уверен в успехе, но на случай ошибки мы запланировали запасной вариант с арестом участников. Сложно, но не невозможно, особенно с учетом того, что все мое ведомство и все безопасники были на стороне императора.
– Кошмар, – пробормотал Берт, представив, что творилось бы в этом случае на площади. – И я, кстати, не понял, почему Венец вообще дался мне в руки, я ведь не правящий монарх и даже не Альго.
Гектор закатил глаза.
– Нет, рановато я тебе работу предлагал, рановато… Венец на тот момент был полон энергии университета, знакомой тебе, твоей энергии, вот и дался. Да и ты из-за похода сам знаешь куда теперь, по сути, как Альго. И кстати, я думаю, сыграла свою роль еще и кровь императора, которую Эн в тебя вливала.
Защитник. Точно же!
– То есть если бы не эти процедуры, у меня не получилось бы снять Венец?
– Скорее всего, – кивнул Дайд. – Ну что… Я думаю, хватит лежать, да? Я пойду скажу Валлиусу, что ты вполне жив и готов к выписке. А то он так на меня посмотрел, когда я тебя навестить пришел вместе с Роном…
– Как? – засмеялся Берт, прекрасно понимая Йона, все же Эн его только-только вылечила, а Гектор с императором через пару дней чуть не угробили.
– Как-как… Убийственно.
Несмотря ни на что, я была рада за императора. Да, Агата не любила его, но, по крайней мере, она не пыталась его убить.
Бедная девочка! Она тоже оказалась всего лишь ступенькой к цели, точнее, к двум целям. Ослабить Арена и показать Велмару Агрирусу, что может произойти с его сыном, если он откажется от сотрудничества.
Но мне, когда я вспоминала проректора, думалось, что дело было не только в этом. Родовая магия… Рон говорил, что Агрирус изучает ее, мечтает разгадать природу и особенно – понять, почему при наличии родовой магии его сын практически не обладает даром.
Думаю, это было главной причиной для согласия. Ведь заговорщики боялись, что с принятием закона о передаче титулов кровная магия со временем исчезнет, пропадет. Что ж, ну и пусть. Я ведь живу без нее как-то? И эта жертва точно лучше, чем гражданская война.
Аарон считал иначе и поэтому был готов убить собственного брата, лишь бы сохранить старые устои. Да, власть Альго держится на родовой магии, для них ее постепенное исчезновение точно окажется катастрофой…
После того как Арен рассказал мне о случившемся на площади, я начала смотреть на него другими глазами. Он был очень краток, но и этого оказалось достаточно для того, чтобы представить и ужаснуться. И ощутить бесконечное уважение к этому человеку, который не отступил от своих принципов и не испугался перед лицом возможной смерти.
И мне подумалось, что Венец, возможно, именно поэтому
