Берт покосился на браслет связи и сдавленно выругался. Цифр на нем он различить не мог. Придется использовать «говорящие часы», а потом и голосовой набор, если он все же решит связаться с Эн. Но пока лучше подождать. Вдруг станет легче?
Арманиус усмехнулся, вспомнив тягостное молчание, с которым его накануне рассматривали император и Гектор Дайд. Берт не говорил Арену про уменьшение резерва, поэтому для него это оказалось сюрпризом. Но его величество быстро справился с эмоциями и, опустившись в кресло, спросил:
– Какого демона ты забыл в Геенне?
Да, выводы Арен сделал моментально. Что ж, это логично, ведь только Геенна могла так опустошить резерв мага. И архимагистры на Совете наверняка поймут… Пока неясно, чем это кончится, но в любом случае для Эн опасности уже не будет.
– Ваше величество… Я бы рассказал, но рассказывать долго, и моего голоса может не хватить. Запишите мои воспоминания о последних трех неделях жизни в кристалл памяти. Так вы сможете увидеть все подробности, причем без риска, что я что-нибудь забуду.
Арен кашлянул. Жаль, Берт не мог видеть выражения лиц императора и Дайда – наверное, они были забавными.
Кристалл памяти чаще всего использовался в случае с преступниками – редко кто из обычных магов позволял записать свои воспоминания, хотя сама процедура записи была безболезненной и безопасной. К тому же это стоило недешево из-за цены кристаллов, поэтому к подобным мерам прибегали редко.
– Держите. – Берт протянул императору небольшой прозрачный кристалл, который он взял из старых запасов Агаты. Она изучала свойства камней на первых курсах университета, как артефактор, и тогда же приобрела парочку кристаллов, как она тогда выразилась, «для коллекции». – И, конечно, я не зря позвал теб… то есть вас, айл Дайд, – я хочу, чтобы вы тоже посмотрели.
– Я уже понял, – невозмутимо произнес главный дознаватель. – Ваше величество, вы сами все сделаете или мне?
– Лучше ты, Гектор. Я не люблю ломать чужие головы.
– Слово «ломать» сюда не подходит, ваше величество, – возразил Дайд, вставая с кресла и подходя к Берту. Взял из его ладони кристалл и приложил ко лбу Арманиуса. – Мы всего лишь приоткроем на мгновение дверь, возьмем то, что нужно, и аккуратно закроем ее обратно… Расслабьтесь, архимагистр. Я делал это миллионы раз. Сосредоточьтесь на самом первом воспоминании… На самой первой картинке… Да, вот так. Есть, кристалл засветился. А теперь ждем. Сейчас ваши воспоминания заполнят кристалл, и он погаснет… Все. Держите, ваше величество.
Гектор отошел от Арманиуса – после этой «процедуры» у него слегка закружилась голова и в глазах зарябило, – и отдал императору кристалл памяти.
– Смотрите сначала вы, а потом уж я.
– Хорошо, – сказал Арен. – Сейчас поглядим, с какого… я решил снять с тебя печать – запрет на вход в Геенну.
Берт улыбнулся.
– Я был очень убедителен, ваше величество. Очень.
Сегодня мы с Байроном начали экспериментировать, но успехов не достигли. Впрочем, это неудивительно – глупо ожидать успехов после одного дня исследований. Хотя Асириус все равно расстроился. Наверное, это из-за его хирургической натуры – привык видеть результат практически сразу. Но с терапией этот номер не пройдет.
– Ты не расстраивайся, – сказала я, когда мы с Байроном выходили из хирургического отделения. – Сразу ничего не бывает. Я почти три месяца билась над различными вариантами лечения, пока мне удалось получить хоть какой-то результат. С Арчибальдом, считай, повезло…
– Да тебе вообще везет. И с руководителем повезло, и с темой работы. Я только потом понял, почему Валлиус тебе этот бред утвердил, с твоим-то уровнем дара. Никто из больных близко не подпустил бы тебя к себе. Кроме безнадежных.
Ответить я не успела – хотя я и не стала бы отвечать, поскольку на моем запястье настойчиво завибрировал браслет связи.
Это оказался Арманиус, и сердце у меня тревожно сжалось. Я махнула рукой Байрону, чтобы не ждал меня, а затем отошла в сторону, в гостевую зону, дабы никому не мешать, и ответила на вызов.
Появившаяся перед моими глазами проекция архимагистра выглядела не слишком хорошо. Лицо его было влажным от пота. Температура? Нетипично…
– Эн, – ректор прищурился: видимо, не мог разглядеть мою проекцию, – я прошу прощения, но, возможно, это важно. Я весь горю и…
– Я сейчас перенесусь к вам, архимагистр, – перебила я его, начиная волноваться. Да, у моих больных бывает температура, но не на этом этапе! Слишком рано. – Пять минут. Только сбегаю в лабораторию за своей сумкой.
Он кивнул, я отключилась и побежала в лабораторию за вещами. Я не могла понять, с чем столкнулась, и это немного пугало.
Нужно заставить Арманиуса рассказать как можно более подробно о том, что случилось в тот день, когда его контур был сломан. Возможно, тогда я смогу понять, как ему помочь. В любом случае необходимо описать все это в моей научной работе. Уникальная ситуация – под воздействием демонов Геенны у мага изменился резерв! Но почему только у Арманиуса? Чем эти демоны отличались от всех прочих? Я, конечно, не специалист по демонам, но… Во всем этом есть что-то странное.
Проверив, все ли необходимое находится в сумке, и сообщив заведующему терапевтическим отделением, что я отлучусь к Арманиусу, я достала иглу – артефакт, подаренный мне когда-то Роном, ввела ее под кожу на запястье и начала строить пространственный лифт.
Через несколько минут я уже была в доме ректора и, поднявшись по лестнице на второй этаж, практически вбежала в библиотеку, даже не задумавшись, там ли архимагистр. Ведь он мог бы перейти в спальню. Но нет – Арманиус был в библиотеке. Полусидел на диване, глядя в окно, за которым валил снег – хотя ректор точно не мог его разглядеть, – и повернул голову на звук открывшейся двери.
И вдруг сказал то, от чего я чуть не споткнулась:
– Защитник, как же мне хочется тебя увидеть…
Кажется, сердце на пару секунд перестало биться. А потом вновь застучало в прежнем ритме, когда я поняла, что Арманиус имел в виду совершенно не романтику. Конечно, ему хочется увидеть окружающий мир, и меня в том числе. Поэтому я не стала ничего переспрашивать – это было бы глупо. Вытащила из сумки градусник и протянула ректору.
– Меряйте температуру. Во рту, пожалуйста.
Он послушно вставил тонкий металлический аппарат в рот, а я тем временем доставала все необходимое, чтобы взять кровь.
Через двадцать секунд градусник запищал, и я, забрав его у Арманиуса и взглянув на деления, замерла от удивления – почти тридцать девять градусов. Надо сбивать.
– Так, давайте руку, возьму анализ крови.
Архимагистр послушно закатал рукав рубашки, и я приступила к делу, переживая, что увижу сейчас по анализу какое-нибудь воспаление.
Но кровь у Арманиуса была в полном порядке. И я, немного подумав, развела ему в воде жаропонижающее пополам с общеукрепляющим и дала выпить.
– Должно подействовать в течение часа, – сказала я, садясь рядом с ректором на диван. – Если не подействует, тогда я вас заберу в стационар, вам нужно будет находиться под присмотром, так как придется ставить капельницу.
