А потом увидела, как Люциус касается ее дрожащей руки, обхватывает и начинает поглаживать подушечкой большого пальца. Дыхание Гермионы замерло.
— Тогда у нас есть шанс начать все сначала, — мягко проговорил он.
— Сначала… мы… ты и я? — глядя, как Малфой гладит руку, Гермиона ощущала его прикосновение так, будто он гладил сейчас все ее тело.
— Тссс… успокойся. Пусть все произойдет само собой. И будет так, как будет. Не думай ни о чем, просто чувствуй, — Люциус потянул ее руку к своим губам и осторожно поцеловал сначала ладошку, а потом пульсирующее запястье.
— Да, но нам придется быть осторожными, когда рядом будет Элиас, — дрожащими губами откликнулась Гермиона, наслаждаясь ощущениями прикосновений его губ к каждой косточке пальцев.
— Неужели ты думаешь, что от нашего сына можно что-то скрыть? Он обязательно заметит, что отношения между нами стали другими, вот увидишь, — выдохнул Малфой, не отрываясь от ее руки.
— У меня перед глазами все плывет, когда ты так близко, и как будто туман вокруг…
— И это прекрасно, поверь мне, — Люциус довольно ухмыльнулся. — Но сейчас мне нужно уйти. Пока не напугал тебя чем-нибудь, — он поцеловал маленькую ладошку в последний раз и осторожно погладил Гермиону по щеке. — Завтра я вернусь, и все уже будет по-другому.
Гермиона прикрыла затуманенные дымкой глаза.
— Мне страшно… Я хочу этого и боюсь…
— Не говори так. Не настраивай себя заранее. Да, у нас есть проблемы, но есть и кое-что, ради чего их стоит преодолеть. И я хочу, чтобы ты ничего не боялась и доверяла мне, — Люциус поднялся с дивана. — Спокойной ночи!
Он стремительно подошел к камину и исчез в водовороте зеленого пламени прежде, чем Гермиона опомнилась и смогла произнести хотя бы слово.
— И на что, спрашивается, я только что согласилась? — вопрос сама себе она задала вслух и неосознанно сжала руку в кулак, пытаясь как можно дольше сохранить ощущение нежных прикосновений губ на собственной коже.
«О, Господи… Я же согласилась на отношения с Люциусом Малфоем…»
========== Глава 10. Счастливая волшебница ==========
В которой Люциус начинает ухаживать.
Лишь одним словом можно было описать ее сегодняшнее состояние. Гермиона, которая находилась в данный момент на кухне и занималась приготовлением ужина, была взволнована. Нет, конечно же, весь день она старалась казаться спокойной, лишь тихая и загадочная улыбка часто мелькала на ее лице, и преследовало какое-то странное ощущение бурлящей в жилах крови. Да так, что Джесса сразу же предположила, будто их обоюдная симпатия с Люциусом обрела, наконец, горизонтальные очертания. И хотя Гермиона пыталась убедить ее в том, что ничего подобного еще не произошло, подруга лишь выгнула бровь и насмешливо хмыкнула в ответ на эти горячие заверения. Но сейчас, к вечеру, будоражащее возбуждение достигло апогея. Гермиона машинально готовила начинку для тако, не отдавая себе отчета, что постоянно думает о Люциусе и о том, что произошло между ними накануне. Она то хмурилась, то улыбалась чему-то, то страшилась самой мысли об отношениях с этим взрослым и невероятно привлекательным мужчиной.
«Господи! Между нами пока еще и нет ничего, а он уже превратил меня в какую-то дурочку, с нетерпением ожидающую дальнейших знаков внимания… Как же глупо я веду себя!»
Однако вспоминать удивление на лице Гарри, возникшее, когда она, что-то напевая себе под нос, вошла в дом с огромным букетом роз, оказалось очень и очень приятно. Поначалу он решил, что Гермиона получила новую должность и именно с этим ее поздравили коллеги. А когда узнал, что розы прислал Люциус Малфой, удивление на его лице сменилось откровенным шоком. Гермиона тихонько засмеялась, вспомнив его вытаращенные глаза и беззвучно раскрывающийся, словно у рыбы, вытащенной из воды, рот.
Конечно же, Гарри оказался потрясен. Потрясен, обеспокоен и шокирован. Но даже пессимизм, с которым он отнесся к тому, что они с Люциусом решили попробовать начать отношения сначала, не смог испортить настроение Гермионе. В ответ на его сомнения она просто улыбнулась и заверила, что уже давно выросла и способна самостоятельно принимать решения, даже если они касаются такой сложной ситуации, как роман с бывшим Пожирателем смерти.
Сейчас, уже переодетая в старенькие джинсы и домашнюю блузку, Гермиона на скорую руку готовила куриные тако. Бросив очередной взгляд на букет, присланный Люциусом, она вдруг отметила, что кофточку неосознанно надела такого же цвета, как и розы в вазе. И на душе потеплело: все происходящее между ней и Люциусом Малфоем было в новинку, но казалось невероятно трогательным и милым. Элиас играл в гостиной и поэтому, услышав приятную мелодию регги, раздающуюся из небольшого радиоприемника, она потянулась и сделала музыку чуть громче. Из-за чего и не услышала, как через каминную сеть в доме появился Люциус.
Оказавшись в гостиной, он глубоко и с удовольствием вдохнул вкусный аромат, тянущийся из кухни, и обнял тут же подбежавшего Элиаса. Непривычный к такому непосредственному проявлению привязанности, Малфой до сих пор ощущал легкую неловкость, как будто сомневался, заслуживает ли он все то, что щедро дарит ему этот славный мальчишка.
— Я тут принес тебе кое-что, — Люциус протянул сыну синий подарочный пакет, висящий у него на пальце.
— О-о-о… подарок! — обрадовано воскликнул Элиас и сразу же принялся распаковывать принесенное. — Это поезд! Спасибо, Лушиус!
На самом деле поездов у него было огромное множество, но Элиас жил по принципу, что поездов много не бывает, их бывает только мало. Улыбнувшись Малфою, сердце которого дрогнуло от этой светящейся радостью мордахи, мальчик опустился на ковер и занялся новой игрушкой.
— Не за что, малыш. А где мама?
— На кухне, — рассеяно отозвался тот, уже толкая по кругу маленький паровозик.
Люциус направился туда, откуда доносились звуки музыки и тянуло аппетитными запахами, и с улыбкой замер, прислонившись к дверному косяку. Стоя перед разделочным столом, Гермиона пугающе огромным ножом шинковала помидоры. Но не это заставило Малфоя замереть — уж что-что, а то, как Гермиона готовит ужин ему довелось лицезреть за последние недели не единожды. Люциус застыл на месте, увидев, как она, раскачивая бедрами, подпевает жаркому блюзу, льющемуся из приемника и, кажется, насквозь пропитанному зноем Карибских островов.
Его загипнотизировали эти медленные, соблазнительные, дразнящие движения тела, отдавшегося во власть музыки. И мягкий, чуть хрипловатый звук голоса, вторящий песне.
— Я хочу подарить тебе немного любви… Хочу стать для тебя прекрасной возлюбленной…
Назвать Гермиону великой певицей можно было конечно с
