— За меня не переживай, у меня их достаточно. Оставь все же… на всякий случай, — не унимался Драко. — Мне кажется, что нам пока хватит незаконнорожденных Малфоев.
— Угомонись уже… законнорожденный Малфой, — Люциус вздохнул и поднялся на ноги. — Так, я иду в душ, а ты, будь добр, проследи, чтобы подготовили мою машину. Надеюсь, это тебе не в тягость?
— Хочешь, чтоб я проверил тот член на колесах, который ты себе купил недавно? — поддразнил отца Драко. Он вполне разделял любовь Люциуса к вождению, хотя и предпочитал что-нибудь более низкое и спортивное.
— Не хочешь заниматься сам, поручи Шу, — отрезал тот и вышел из кабинета.
— Шу! — громко позвал Драко и перед ним почти мгновенно возник домовой эльф. Шу был старшим домовиком и единственным слугой, к которому его отец относился можно сказать с привязанностью.
— Да, мастер Драко? — эльф почтительно поклонился.
— Отец велел, чтобы к вечеру подготовили его автомобиль, — хитро усмехнувшись, Драко потянулся за оставшимися на столе пакетиками. — И да, он тут забыл кое-что. Положи это в карман брюк его нового костюма. Или в такую маленькую сумочку, на ней будет написано «Armani».
— Конечно, мастер Драко! Шу все сделает, — кивнул домовик и, сжимая презервативы в кулачке, исчез.
Ощущая себя практически папашей, отправляющим своего юного сына на первое в жизни взрослое свидание, Драко скрестил руки на груди и облегченно выдохнул.
========== Глава 13. Теперь все будет по-другому ==========
В которой первое свидание наконец начинается…
Подъехав к дому Гермионы, Малфой вдруг понял, что ужасно нервничает. Какое-то время он бездумно пялился на освещенные окна, почему-то вспоминая свое последнее свидание с Нарциссой, состоявшееся уже почти перед самой свадьбой. В тот вечер он забрал их с Андромедой из родительского дома в зачарованной карете. Цисси всегда боялась автомобилей и до самого своего конца не понимала, почему и за что Люциус так любит их. Не понимала того ощущения свободы, которое охватывало его за рулем — когда вокруг никого и ничего — только ты и гул мотора, и дорога, ну, может быть, еще и музыка под настроение… Нет, она предпочитала способы передвижения, более традиционные для магов. Помнится, тогда они ходили в театр, конечное же, с ее сестрой на буксире, служившей гарантом того, что приличия соблюдены и маленькая Цисси вернется домой в целости и сохранности, а жених не позволит себе ничего больше, чем поцеловать на прощание ее руку.
«Мерлин! Сейчас с Гермионой все по-другому. Никто не собирается слушать наши разговоры или следить, чтобы мы держались друг от друга на почтительном расстоянии. Никто не сможет удержать меня от поцелуя, если решу снова попробовать ее губы!»
Памятуя о своих былых чистокровных любовницах (вдовушках или просто одиноких дамах), а никаких других у него, собственно, никогда и не было, Малфой усмехнулся: насколько же изменилась сейчас его жизнь, в которую Гермиона вместе с Элиасом привнесли так много нового, что это пугало и опьяняло одновременно.
Короткая прогулка по дорожке к обшарпанному крыльцу помогла ему немного успокоиться.
«Черт! А ведь когда-то я мог без страха идти в бой, не нервничая и не думая вообще ни о чем. Почему же тогда сейчас внутри что-то предательски напрягается и ноет?»
Бывая у них почти каждый вечер, Люциус уже не раз ощущал некий трепет и смущение, особенно в последние недели, но сейчас… Сейчас он понимал, насколько важно для их с Гермионой отношений именно это свидание, которое на самом деле может коренным образом изменить их жизни. Подхватив удобней букет редких лилий из теплиц мэнора, Малфой глубокого вдохнул и постучал в дверь.
И тут же удивился, когда дверь открыла не Гермиона, а ее знаменитый приятель. Гарри Поттер.
— Она еще не готова, — бросил Гарри и отодвинулся, молча пропуская его внутрь.
— Ничего страшного — это я приехал чуть раньше. Добрый вечер, мистер Поттер, — окунаясь в уже хорошо знакомый уют ее дома, Люциус сделал все, чтобы фраза прозвучала предельно вежливо.
— Можно просто — Гарри, — услышал он за спиной, проходя в гостиную.
Лицо Малфоя тут же посветлело, а в груди его что-то сжалось на миг, когда он увидел Элиаса, сидящего на полу с книжками-раскрасками и карандашами. Который поднял голову, радостно взвизгнул, вскочив на ноги, и с поднятыми руками бросился к нему.
— Лушиус! — мальчик обхватил Люциуса руками и ногами и крепко обнял, когда тот поднял его на руки.
Гарри же тем временем с искренним удивлением наблюдал, как легко и привычно обнимаются эти двое. Будто делают это постоянно…
— Ты скучал по мне? — спросил Люциус, слегка отодвигая лицо, чтобы глянуть в глаза, так похожие на его собственные. Он не видел младшего сына всего лишь два дня, но ужасно тосковал по нему, откровенно поражаясь при этом самому себе.
— Скучал! Ты не приходил к нам так долго! — ответил Элиас, картинно надув губы.
— Прости, малыш. У меня были дела. Я и в самом деле был занят, но думал о тебе каждый день. А как ты провел эти дни? Надеюсь, вел себя хорошо и ничем не огорчал маму? — Люциус все еще не спускал его с рук.
— Я старался, но это было очень трудно, — с какой-то подозрительной уклончивостью отозвался Элиас.
— Та-а-ак… И что же ты натворил на этот раз? — Малфой слегка прищурился, ожидая от Элиаса признаний в своих последних проделках.
— Я случайно наложил летучемышинный сглаз на один портрет в доме дяди Гарри, — нехотя сдался мальчишка, оглядываясь на крестного.
— Вот как! Неужели совсем-совсем случайно? — уточнил Люциус и усмехнулся, поворачиваясь к Гарри.
— Ох! Мы так и не поняли, как у него это получилось, но он использовал свою детскую палочку и бросил заклинание летучемышинного сглаза на портрет матери Сириуса, висящий у меня на лестнице, — Гарри оказался невольно очарован, наблюдая за этими двумя. Никогда раньше он не думал, что Люциус Малфой может быть таким нежным, таким ласковым, таким… терпеливым.
«Неужели же Гермиона смогла разглядеть в Малфое-старшем то, чего мы даже и не пытались?»
— Да. Потому что она постоянно называет меня маленьким полукровным канюком. (Примечание переводчика: здесь опять идет игра слов. Buzzard-канюк и bastard-ублюдок. Элиас снова перепутал слова). А дядя Джордж сказал, что она просто старая сука и летучая мышь, поэтому я и наслал их на ее портрет. Но мама меня отругала и сказала, что
