– Это абсолютно не входит в мои намерения, поверьте. Увидимся завтра вечером. Спокойной ночи, Гермиона, – негромко произнес он и направился к экипажу.
========== Глава 3. Решения ==========
В которой будущее Элиаса определяется.
То, что Гермиона находится в ужасном настроении, Гарри заметил сразу. Хмурая и сосредоточенная она прошла к себе в спальню, почти не обратив внимания на его появление из камина. Лишь отрывисто буркнула «привет» и с тех пор не произнесла ни слова. Даже Элиас, стоящий сейчас рядом — с мордахой и рубашкой, перепачканными черничным вареньем, казалось, выглядел слегка озадаченным.
— Какая мама-то у тебя сердитая нынче утром, — Гарри ласково потрепал кудряшки мальчика.
— У нее, наверное, парад начался, — хмуро отозвался тот.
Гарри усмехнулся, мальчишка явно имел в виду менструальный период.
— Хм… Малыш, а откуда и что ты знаешь об этих парадах? — осторожно спросил он у Элиаса, которого любил, как родного.
— Дядя Рон как-то сказал, что женщина становится кусачей, когда у нее начинается парад. А сегодня она ужасно кусачая, — вздохнул Элиас, глядя, как мать, уже переодетая в другую блузку, появляется из спальни.
Гарри улыбнулся, но мысленно сделал себе пометку поговорить с Роном о том, что именно он обсуждает при Элиасе. Мальчишка умудрялся слышать все — что надо, и что не надо. И повторял затем это самое «все» где и когда попало. Даже если и что-то путал при этом.
— Не стоит говорить о них при дамах, Элиас, это не очень вежливо, и они обычно расстраиваются по этому поводу.
— Что ли еще более кусачими становятся, да?
— Ну, что-то вроде того, — Гарри невольно рассмеялся. — Герм, что за суета на тебя сегодня напала?
Гермиона остановилась перед зеркалом и, подкрашивая ресницы тушью, поймала его взгляд в отражении.
— Сегодня мне придется задержаться, Гарри. Извини. После работы у меня очень важная встреча, — напряженно бросила она.
— О… Не свидание ли, часом? — задавая вопрос, Гарри искоса глянул на Элиаса, тут же навострившего ушки. Он не был уверен, насколько уместен этот разговор при ребенке.
— Нет! — сразу же отрезала Гермиона, бросая вещи в сумочку, и глубоко вздохнула, прежде чем повернуться к нему лицом. — Гарри, вчера вечером сюда приходил Люциус Малфой.
Поттер тут же побагровел, и Гермиона увидела, как шрам на его лбу на глазах становится темнее. Он тяжело дышал, пытаясь держать себя в руках. Гермиона не сомневалась, что не будь рядом Элиаса, ее лучший друг уже взорвался бы от ярости.
— И чего он хотел? — выдавил сквозь зубы Гарри.
Гермиона взглянула на часы и отложила сумочку в сторону.
— Элиас, милый, пойди: умойся и переоденься. Вымой лицо, руки, почисти зубки и надень то, что я оставила тебе на кровати, — улыбаясь, велела она сыну, и тот кинулся из гостиной прочь.
Гермиона присела на диван, жестом предлагая Гарри присоединиться, потом сделала несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться, и заговорила:
— Как тебе известно, недавно его освободили из Азкабана. Он начал искать меня, чтобы попросить о прощении. Кажется, Малфой все это время полагал, что он… что он изнасиловал меня в тот вечер.
— Да неужели? А разве это не так, Гермиона?
— Прошу, не начинай заново. Мы уже обсуждали это не раз и не два, Гарри! Люциус не насиловал меня. Так или иначе, но я сама пошла на это. Сама допустила близость… — она глянула, как на щеке Гарри дернулся желвак, и поняла, что желание убить Малфоя собственными руками у лучшего друга так и не прошло. — А дальше… Ему понадобилась пара минут, чтобы выяснить, кто такой Элиас.
— И что этот урод? Надеюсь, он не причинил вам никакого вреда? Если Малфой посмеет хоть пальцем тронуть тебя или мальчика… — угрожающе вскинулся тот. И Гермиона подумала, что Гарри, будучи аврором, не колеблясь, отправит Люциуса обратно в тюрьму, чтобы защитить их.
— Нет, нет… — поспешно ответила она. — Конечно, он был ошарашен этой новостью и страшно разозлился. Но, к моему удивлению, как раз на то, что я ничего не сообщила ему о ребенке, — Гермиона перевела дух и продолжила. — На самом деле, Люциус вел себя предельно корректно и даже был очень добр и приветлив с Элиасом. В общем… он хочет встретиться со мной после работы, чтобы обсудить его теперешнее участие в жизни нашего мальчика.
— Как думаешь, он не захочет отобрать у тебя Элиаса? — Гарри все еще выглядел недовольным и напряженным.
— Кажется, нет… Но, уверена, Малфой будет настаивать на том, что имеет полное право принимать участие в его воспитании. И я не знаю, что мне делать, Гарри… Послушай, когда я вернусь, то обязательно расскажу тебе, как все прошло, но сейчас мне действительно пора идти… — Гермиона снова взглянула на часы и поднялась, подхватывая отложенную сумочку. — И пожалуйста, не давай Элиасу никаких сладких газировок, его после них потом спать вечером не уложишь. Хорошего вам обоим дня! — она чмокнула Гарри в щеку и вышла из дома, чтобы почти сразу же аппарировать на небольшую пустынную аллейку, проходящую неподалеку от магазина. Гермиона снова вздохнула — день обещал быть длинным.
________________________________________________________
Удар! Еще удар… Поворот. Уклон. Еще удар. Еще!
Посреди комнаты, превращенной Драко в тренажерный зал, голый по пояс Люциус с остервенением молотил зачарованную боксерскую грушу, подвешенную прямо в воздухе.
Еще! Нырок… Удар! Еще удар!
Кипящий от непонятных и необъяснимых чувств, Малфой плавно уклонился от качнувшейся прямо ему в лицо, груши. В Азкабане он убедился, что физические упражнения позволяют не только поддерживать себя в форме, но и помогают сжечь лишнюю энергию, а что еще прекрасней — сжечь и гнев с разочарованием. А сегодня он нуждался в этом, как никогда.
«Черт!»
Голова была готова взорваться от бушующих в ней мыслей. Думать спокойно о том, что у него есть еще один ребенок, причем ребенок-полукровка, Люциус не мог. Хотел. Не получалось…
Нет, конечно же, он понимал ее рассуждения о решении держать рождение Элиаса в тайне. Разумом понимал, но не душой! И мысль о том, что больше четырех лет он ничего не знал о собственном сыне, приводила Малфоя почти в неистовство. Чем больше Люциус об этом думал, тем интенсивней становилась его разминка. Уже скоро он начал бить по несчастной груше не только кулаками, но и ногами.
«Я должен выпустить пар до того, как увижусь с Гермионой Грейнджер! До того, как начну обсуждать с ней будущее моего сына. Нашего сына… Нашего ребенка, зачатого с горя в самую ужасную ночь моей жизни!»
Нет, конечно же,
