Она сразу же наполнила тарелку Элиаса, привычно поцеловав его мягкую щечку. Увидев, как странно уставился на блюдо с едой Люциус и, предположив, что самообслуживание – это не к Малфою, наполнила и его тарелку тоже. А когда уже шла к своему стулу, Элиас заговорил с полным ртом.
– А его поцеловать?! – громко воскликнул он. Гермиона покраснела. Люциус застыл.
– Люциус – не маленький мальчик, и ему не нужны поцелуи. И не говори с набитым ртом, Элиас. Это невежливо, – нашлась Гермиона, опускаясь на стул.
– Это – на первое? – уточнил Малфой, наматывая пасту на вилку.
На вид блюдо, конечно, выглядело съедобней, гораздо съедобней, чем питание узников Азкабана.
– У нас нет нескольких перемен, – усмехнулась Гермиона. – То, что я подала – это все, за исключением десерта.
Малфой понимающе кивнул и поднес вилку ко рту. Он медленно жевал, с удовольствием ощущая, что еда оказалась очень приятной – вкусной, свежей, аппетитной. Гермиона же была ошеломлена, увидев, как Элиас (обычно всасывающий спагетти с громким хлюпом) чинно сидит за столом и отчаянно пытается имитировать манеры Люциуса, стараясь как можно аккуратней накрутить пасту на вилку.
– Вы сами приготовили это? – спросил Люциус, спустя несколько минут.
– Как сказать… я открыла коробку макарон и пакет с готовым соусом, кое-что добавила и довела до готовности, – Гермиона усмехнулась. – В те дни, когда я работаю, мы питаемся очень просто.
– Вы много работаете?
– Четыре дня в неделю с восьми до пяти, – ответила Гермиона. – Молли Уизли приходит посидеть с Элиасом или иногда – Гарри.
– Это очень много, – произнес Люциус, не понимая, почему это так беспокоит его.
– Кто-то должен зарабатывать нам на жизнь, – негромко заметила Гермиона.
Она не пыталась заставить его почувствовать себя виноватым. В конце концов, он ничего не знал об Элиасе, и не мог ничего сделать, но Малфой испытывал вину. Он чувствовал себя ужасно, что финансовая ответственность за их ребенка упала на плечи ей. Одной. В голове уже бурлили мысли об Элиасе, как о своем сыне, Люциус уже подсознательно претендовал на этого ребенка.
– Я закончил! – вскоре закричал Элиас, отталкивая свою тарелку в центр стола.
Оба родителя одновременно взглянули на его улыбающееся лицо, покрытое красным томатным соусом, и оба улыбнулись.
– Видел бы ты себя, – поднялась Гермиона и, намочив салфетку, принялась вытирать лицо сына.
– Я старался, чтобы было, как лучше, мам! – уворачивался тот, извиваясь на стуле, пока Гермиона не оставила его в покое. – Мороженое, пожалуйста!
Она вздохнула и, подойдя к холодильнику, достала из морозилки коробку мороженого. Положив в миску пару шоколадных шариков, Гермиона поставила ее перед Элиасом и, наконец, смогла вернуться к ужину. Люциус наблюдал за всем происходящим с любопытством.
– Ваш ужин уже остыл, – коротко бросил он.
– Обычные материнские проблемы, я редко ем горячее с тех пор, как он родился, – засмеялась Гермиона.
Люциус заметил, что она не выглядела обиженной, говоря это, но ему снова почудился упрек. Он посмотрел на Элиаса. Сильно занятый десертом, тот не обращал на взрослых никакого внимания.
– Элиас, думаю, было бы вежливо подождать, пока все сидящие за столом закончат есть, прежде чем требовать десерт. Может, в следующий раз, ты сможешь посидеть спокойно, когда закончишь сам, позволяя и маме доесть горячую еду? – как бы между прочим, задал вопрос Люциус, доедая спагетти.
Глаза Гермионы немного сузились. Ее удивило, что он считает себя вправе прийти в ее дом и что-то указывать ее сыну. Элиас посмотрел на маму и ее наполовину съеденный ужин, а потом на Люциуса.
– Хорошо, – пробурчал он угрюмо.
– «Да, сэр» будет более вежливым ответом, – спокойно поправил его Малфой.
– Да, сэр. Извини меня, мам, – мальчик доел последнюю ложку мороженого и поднялся со стула.
Однако, Люциус остановил его, положив руку на плечо.
– Сядь, Элиас, ты не попросил разрешения уйти из-за стола, – беззлобно, но наставительно заметил он.
С трепетом глядя на неожиданного воспитателя, Элиас послушно скользнул обратно.
– Могу я уйти?
– Могу ли я выйти из-за стола? Да, можешь, – Элиас бросился из кухни и уже скоро из гостиной раздались звуки работающей игрушечной железной дороги.
Люциус вытер рот и положил салфетку на стол рядом с тарелкой.
– Вы рассердились на меня.
– У вас нет никакого права поучать моего сына! – яростно прошипела Гермиона.
Нет, она знала, что, порой, Элиас ведет себя крайне невоспитанно, но он был её сыном. И это было только её дело, а никак не его.
– Но он и мой сын, даже если и не знает об этом. Пока. Нам надо многое обсудить, мисс Грей… Гермиона. И желательно без острых ушек этого юного создания, – спокойно парировал Люциус.
– Согласна. Завтра с Элиасом сидит Гарри, я попрошу его задержаться, чтобы мы могли окончательно обсудить наши проблемы, – живот у неё болезненно свело.
«Неужели он попытается забрать у меня Элиаса?»
– Знают ли ваши друзья, кто его отец? – настороженно спросил Малфой.
– Да. Они все знают и хранят мою тайну, хотя никто из них и не понимает, как и почему это произошло.
– Что же, хорошо, тогда я подойду к магазину завтра вечером, и мы сможем поужинать и все обсудить. И Элиаса, и мою роль в его жизни с этого момента, – Люциус отодвинул стул и поднялся. – Большое спасибо за ужин, было очень вкусно.
Надев мантию, Малфой слегка поклонился в ее сторону.
– Я провожу вас… там же защита, – пробормотала Гермиона, ведя его через дом.
– Ты уходишь, Лу-ши-ус? – из гостиной раздался голос Элиаса.
Люциус присел на корточки рядом с ним и улыбнулся.
– Боюсь, что должен: уже поздно, а меня ждет долгая дорога домой, в Уилтшир, – тихо ответил он.
– Ты приедешь к нам еще? Можешь прийти через камин, как и все остальные, тогда не надо будет уходить так рано, – надежда явно слышалась в детском голосе.
– Обязательно, Элиас, и не раз. Не сомневайся, – Люциус коротко погладил его кудряшки, прежде чем подняться и подойти к Гермионе, ждущей у двери.
Выйдя на крыльцо, она сняла защиту. Малфой уже отошел от дома, когда услышал за спиной:
– Я не позволю вам забрать его у меня, и не позволю причинить ему боль. Слышите? – взволнованно проговорила Гермиона, и голос ее прервался.
Люциус обернулся
