Бросив кухонное полотенце на разделочную поверхность, Гермиона подошла к столу и, вытащив стул, присела напротив Люциуса. С минуту она внимательно вглядывалась в его лицо, заставляя Малфоя еще больше нервничать под внимательным и испытующим взглядом. Да… Тюрьма, конечно, изменила этого красавца-аристократа – морщин на лице стало чуть больше, а на висках волосы уже серебрились не знаменитым платиновым блондом, а банальной сединой. И еще кое-что изменилось в облике Люциуса – он выглядел теперь гораздо мягче, чем раньше. Гораздо человечней. Хотя, конечно, прежнее малфоевское высокомерие нет-нет, да и продолжало сквозить в лице. Гермиона невольно улыбнулась и качнула головой.
– Вы не насиловали меня, мистер Малфой. Если бы это было так, то я, не колеблясь, остановила бы вас, поверьте. У меня хватило бы на это сил и умения, – она подняла руку, предупреждая его возражения. – Я могла бы остановить вас. Могла бы оттолкнуть. Я могла бы сказать «Нет»… Но не сделала ничего подобного. Не могу сказать, что хотела происшедшего или, что испытала от этого какое-то удовольствие… Но одно могу сказать точно – это не было изнасилованием.
– Но как же…
– Повторяю: то, что произошло между нами, не было изнасилованием. Я не знаю, что это было, до сих пор и по сей день не знаю, почему это случилось… – с нажимом произнесла Гермиона, качая головой. – Безусловно, и речи не идет о любви, страсти или даже банальной похоти. Как я поняла за эти годы, а думала я об этом много, скорей всего, произошедшее было какой-то потребностью. Обоюдной потребностью – моей и вашей. Мне в тот вечер нужно было ощутить себя необходимой кому-то. И нужно было о многом забыть. Вам же хотелось ощутить себя живым. Я не знаю, как назвать это, но только не изнасилование.
Гермиона видела, как все его тело расслабилось, когда, закрыв глаза, Малфой вдруг выдохнул с явным облегчением. Все эти годы она и понятия не имела, что Люциус Малфой думает о той ситуации именно так… И что казнит себя за преступление, которого не совершал.
– Но… Элиас? – он открыл глаза и напряженно уставился на Гермиону.
– Конечно, Элиас стал сюрпризом, которого я не ожидала… Не буду лукавить – я была более, чем потрясена, обнаружив, что беременна, – она снова сильно покраснела. – А узнала почти сразу, как они приговорили вас. Не зная, что делать с этой проблемой, сначала не думала о ней вовсе, сосредоточившись на поисках родителей. Но вскоре узнала, что они погибли в автомобильной катастрофе… незадолго до того, как начала искать их. И вот так, вдруг, я оказалась в этом мире совершенно одна. И единственным родным мне человеком оказался этот неожиданно случившийся ребенок. Поэтому решила сохранить его. А когда получила наследство и кое-какие деньги от Министерства магии, то смогла купить этот домик и пожить в полном уединении до рождения Элиаса… Уже потом, когда ему исполнился год, вышла на работу. Я работаю в книжном магазине в Лидсе.
– Но… вы могли бы написать мне… или даже увидеться, настоять на свидании. Я бы дал согласие на ваш визит, – Люциус чувствовал, как балансирует на грани гнева и вины.
– И что бы я вам сказала? «Мистер Малфой, у вас как, достаточно проблем? Не хотите ли еще одну в лице незапланированного незаконнорожденного ребенка-полукровки?» Собственно, я даже сейчас несколько удивлена, что вы так спокойно реагируете на все, – усмехнулась Гермиона и снова взглянула на него с легкой опаской.
– Да какое там спокойно… Я в шоке, поверьте. Приехать, чтобы вымолить прощение и обнаружить, что у тебя есть еще один ребенок… Боюсь, что и рассуждать-то сейчас здраво не могу, – в голосе Малфоя звучала неподдельная искренность. Он качнул головой. – Не знаю, что сказать… и что делать теперь – не знаю…
– Ну, пять лет назад вы бы прокляли меня, угрожали или пытались бы купить мое молчание, – Гермиона внимательно наблюдала за его реакцией, размышляя, не зря ли она пустила сегодня этого человека на их порог.
– Пять лет назад все мое существование переменилось, – тихо отозвался Люциус. – И гораздо сильнее, чем можно предположить. А сейчас… Простите, но сейчас меня просто разрывает от гнева и вины одновременно. Я злюсь, потому что у меня есть ребенок, о котором я ничего не знал еще пять минут назад; злюсь, что даже не знаю его полное имя и дату рождения; злюсь, что был лишен возможности стать частью его жизни, как только он появился на свет. Но… Еще и чувствую себя бесконечно виноватым, что, принудив отдаться молоденькую девушку, наградил ее нежеланным младенцем, исковеркав тем самым судьбу.
– Неправда! Вы не принуждали меня и не коверкали мне судьбу. Прекратите… – в глазах Гермионы сверкнуло возмущение. – Да… моя жизнь, конечно, осложнилась из-за его появления, но никак не разрушилась. И никогда! Слышите? Никогда я не думала так об Элиасе… – Люциус заметил, как счастливо она улыбнулась при упоминании сына… его сына.
«Мерлин всемогущий, у меня есть еще один сын!»
– Мистер Малфой… Мне очень жаль, что не рассказала вам о нем, но… Поймите, вы не смогли бы стать частью его жизни, так или иначе… вы были в заключении.
– Да, но я мог бы писать ему, заботиться о нем… и о вас, кстати, тоже, – Малфой вдруг ощутил, как сердце снова начинает колотиться в груди, будто поднимаясь к горлу. Реальность предстала перед ним во всей своей неприглядности: он был отцом ребенка Золотой девочки Волшебной Британии… ребенка-полукровки, зачатого, когда его погибшая жена даже не была еще предана земле. – Мисс Грейнджер… можно ли мне… воды?
Гермиона увидела, как его лицо страшно побледнело, и бросилась к раковине, чтобы наполнить стакан. Люциус с жадностью опустошил предложенное, и кадык его судорожно дергался с каждым глотком, пока он не поставил стакан на стол и не сделал несколько глубоких мучительных вдохов.
– С вами все в порядке? – слегка испуганно задала вопрос Гермиона.
Люциус расстегнул мантию и невнятно пожал плечами, с силой дернув следом верхнюю пуговицу рубашки. Этот жест казался просто шокирующим для человека, который всегда относился к своему внешнему виду так, как относился Люциус Малфой.
– Мистер Малфой… – переспросила уже с тревогой.
– Люциус. Думаю, будет гораздо естественней
