Главное, Кайрен ее увидел, обернулся, даже лицом просветлел, почти побежал обратно, помог выбраться из экипажа.
Смотрелся он… «Смерть девицам!» — вот как это называется. К обычной его «корсаростости» прибавилась еще и весьма брутальная черная повязка — шрам заметно оттягивал уголок глаза, чуть выворачивая нижнее веко и Нелдер, видимо, этого стеснялся. Кстати, совсем не зря: пиратская нашлепка шла ему невероятно. Впрочем, как и светло серая шинель, и фуражка с блестящим козырьком, с золотистой чашей и обвившимся вокруг него драконом на околыше.
— Я думал, не придешь, — буркнул Кайрен вместо приветствия.
— С чего бы это? — удивилась Ани.
— Ну, может, этот твой любитель гоблинов не захотел бы отпустить. Слушай, здорово выглядишь! Хоть и изменилась, конечно.
— Надо думать, в худшую сторону? — усмехнулась Сатор.
Она и сама прекрасно знала, что в новеньком белом полушубке и этой нелепой, но остромодной шляпке тарелкой, выглядит выше всяких похвал. Недаром же целое утро у зеркала прокрутилась!
Ну а тему «любителя гоблинов» она решила не развивать. И Нелдеру это не нужно, а уж ей тем более. В груди и так покалывало, несмотря на солнце, неотразимого «пирата», общую радость жизни и необыкновенное, чуть пьянящее ощущение какой-то немыслимой свободы. Уж больно взгляд у Саши был, когда она уходила… Нет, он ничего не сказал, ни о чем не спрашивал, но вот взгляд этот! Наверное, так собака вслед хозяйскому экипажу смотрит, зная, что ее человек совсем уезжает, и никакой надежды на его возвращение нет, а она — надежда — все равно есть.
Ани тоже ему ничего не сказала, слов подходящих не нашлось. Просто по-глупому сделала ручкой и вышла.
— Да нет, в лучшую, наверное, — признался Нелдер.
— Что в лучшую?
— Говорю, изменилась ты в лучшую сторону. Только повзрослела, что ли? На девчонку уже никак не тянешь.
— Так, наверное, пора уже и повзрослеть? — рассмеялась Ани, сама понимая, что смех вышел слегка натужным, ненатуральным.
— Ну, не знаю, не знаю. Говорят, ты теперь в министерстве подвизаешься? — светски поинтересовался Нелдер, перебросив свой мешок на левое плечо, а свободную руку кренделем выставил, локоть галантно предложил Сатор.
— Да ну, — отмахнулась Анет, предложение милостиво принимая, — помощник референта.
— Так это пока. Думаю, карьера пойдет как по маслу.
— Да ты что! Я для этого недостаточно стерва, — усмехнулась Анет, осторожно, на цыпочках, перебираясь через совершенно весеннюю лужу.
— Это ты-то не стерва? — изумился Кайрен, картинно выламывая бровь. — Впрочем, может, ты и впрямь так изменилась, говорят, в этой жизни всякое случается.
— Ну тебя, — Ани шлепнула по рукаву шинели.
— Ладно, ладно, исправлюсь. Ну а как дела с приютом?
— Да какой там приют! Старенький деревенский дом, а живут в нем уже четыре женщины. Вот, ищу частных спонсоров, на министерское финансирование никакой надежды нет. Кстати, ты-то про приют откуда ты знаешь?
— Я даже знаю, что младенца того, ты все-таки выцарапала и с матерью его воссоединила, — похвастался Нелдер. — И папашу эльфа нашла, за что он твоему не-приюту нехилую сумму отвалил, которую ты тут же потратила на опеку еще каких-то младенцев и дев в беде.
— Ты следил! — возмутилась Ани.
— Надо думать, — хмыкнул Кайрен. — Ведь я-то же, так сказать, боком, но причастный.
— Слушай, кажется, мы не о том говорим.
Сатор остановилась, потянула Нелдера за руку, заставив отойти под фонарный столб. Поезд уже успели подать, он пыхтел закипающим чайником, катя по платформе клубы пара. Где-то вдалеке ревели ящеры, а тут, рядом с вагонами, суетились люди: пассажиры, мальчишки, продающие газеты и папиросы с лотков, носильщики. И все это в дыму, в гари угля — Хаос воплощенный. Но что-то в этом хаосе было эдакое, будоражащее, предчувствие нового и непременно хорошего.
— Уговорила, давай поговорим о том, — легко согласился «корсар». — Когда у вас свадьба?
— Летом, — нехотя ответила Сатор.
Почему-то про свадьбу сейчас говорить было неприятно.
— Так что, значит, безумная любовь?
— Почему безумная? — Ани отвернулась, глядя на мальчишку в слишком большой для него фуражке, размахивающего над головой изрядно помятой газетой, и громко обещающего всем, кто эту газету купит, настоящую сенсацию. В чем суть сенсации, Сатор уловить никак не могла. — Это у меня к тебе была безумная… Саши я просто люблю. Нелдер, честно говоря, я не понимаю этой эскапады. Когда твою записку принесли, сначала подумала, что шутка дурацкая: куда провожать, зачем? Ну зачем тебе уезжать, да еще туда?
— А зачем этот патетический ужас? — кривовато усмехнулся Кайрен. — Я же не на передовую отправляюсь.
— Всего лишь в военный госпиталь!
— Мне это надо, Бараш. Как-то тут все… запуталось, — «корсар» снял фуражку, пригладил волосы, надел обратно. — Да не умею я говорить! Надо — и все. Вот если б ты…
— Что я?
— Ты бы, наверное, могла что-то объяснить. А, может, это я все сам потом придумал? Ладно, хватит, давай прощаться.
— Давай.
Как это делать, оба толком не знали. Кайрен неловко обнял ее одной рукой, Ани его поцеловала, даже, скорее, мазнула губами по колковатой щеке. И оба разом отступили — не без облегчения.
— Ну все! — «корсар» одним махом вскочил на подножку, подтянулся за поручень, взбираясь наверх ступенек.
И вдруг обернулся, протянул руку.
— Поехали со мной.
Голоса его Ани не слышала, паровоз как раз взревел раздраженным гудком, но угадать сказанное никакого труда не составило.
И вот тут что-то произошло. Мир будто сдвинулся, расслоился, словно перед ней две стеклянные стены оказались. На передней мальчишка в слишком большой фуражке по-прежнему размахивал газетой, из клубов пара выкатилась тележка носильщика, едва не задев Сатор боком, солнце плескалось в луже, нагло растекшейся посреди платформы, а дворник в сером фартуке бессмысленно гонял воду метлой.
На второй же стене, той, что позади, солнце тоже купалось, но только в реке и мокрые кувшинки лежали на дне лодки. И злые глаза Нелдера: «Работай, Бараш!». И чашка кофе в усталой тишине подстанции — одна на двоих. И почти точно такая же чашка, зажатая для устойчивости двумя подушками — тоже одна на двоих. И: «Мне с тобой спокойно!». Его привычка зарываться носом ей в макушку, вечные насмешки, посветлевшие глаза — в те, особенные, самые сокровенные секунды глаза у Нелдера светлели.
А еще там была мысль: «Может, все-таки?..»
Новый пронзительный гудок резанул по ушам, мир снова сдвинулся, стены осыпались мелкой стеклянной пылью.
— Ани? — позвал Кайрен.
Сатор помотала головой, шагнула назад, чувствуя, как щеки горят — не от смущения, от слез. Нелдер кивнул, так и оставшись стоять на верхней ступеньке. Поезд дернулся, что-то пронзительно и тонко крикнул вожатый. Клубы пара затянули платформу почти непроглядной пеленой. Вагоны не спеша, словно раздумывая, ехать им или еще постоять, поплыли мимо.
Увозя «корсара» и не случившуюся жизнь.
— Дамочка, вам плохо? — участливо
