— Я лишь проявил то, что было скрыто в вас, дханим, — улыбнулся в ответ змей, стараясь не приоткрывать в улыбке зубы, сейчас явно заострившиеся. Что за глупое, неуместное желание укусить девушку, пометив ее!
— А что это значит — 'дханим'?
— На языке моего народа это означает 'душа моя'.
Фреди громко фыркнул, выражая свое мнение к излишне слащавому на его взгляд, нагу. Ну разве так можно? Неужели женщинам нравятся подобное?
— Киска моя сахарная, хочешь меду? Сам лично собирал, — решил попробовать себя на опасной и скользкой стезе комплиментов молодой бьйорн.
— Нет, Фредерик. И не называй меня так, — вежливо, но явно неодобрительно отозвалась Юджина на 'киску'.
Спустя час они покинули дом, и отправились в путь. Первоначальный план Фредерика отправиться в город был рассмотрен и отклонен Хассеем, решившим, что топтать дорогу в течение трех дней его не слишком устраивает.
— Зайдем по пути в деревню, купим лошадь и повозку.
Фредерик скривился:
— Меня не слишком-то рады видеть в деревне.
— Останешься ждать у дороги, — отмахнулся змей.
— И лошади меня не слишком любят.
— Меня тоже. Но у нас есть Юджина, чтобы повести повозку.
— Не уверена, что справлюсь, — честно сказала Юджина, но ее проигнорировали.
Им понадобилось почти половина дня, чтобы выйти из лесной чащи на дорогу, ведущую к деревне. Идти, не опасаясь, что по лицу хлестнет ветка или под ноги попадется коряга, было гораздо легче, поэтому постепенно между путниками завязался разговор. Ну как, завязался. Юджина спрашивала, а двусущные отвечали. Фредерик односложно, явно недовольный присутствием нага, а Хассей напротив, слишком велеречиво, и при этом непонятно. А вот о самом важном, проблеме, из-за которой он искал бастет, Хассей говорил неохотно и скупо.
— А что такого ужасного в том, что магия исчезла? Живут же без нее бьорны и вервульфы, — осторожно спросила Юджина.
— Просто они ни на что не годны без своих колдовских штучек, — проворчал медведь. Девушка обернулась и погрозила ему кулаком. Но в этот раз змей пропустил выпад Фредерика.
— У нагов рождение потомства сопряжено с большими трудностями. Без магии… без магии наши дети не выживают. Я потерял два выводка, прежде чем понял, что мои попытки продлить род бесплодны.
Юджи споткнулась, опасливо посмотрев в спину нага.
— Э-э-э, и как же вам в этом могут помочь бастет?
Перед глазами встала ужасная картина, как сотни маленьких змей копошаться вокруг ее бездыханного тела, пища "мама, мамочка".
— Я же говорил, говорил! — горячо зашептал в ухо Фреди. — Может, давай его…
Змей нервно дернул головой и ускорил шаг.
— Не знаю, что вы там надумали, но у меня и в мыслях не было просить Юджину делать то, что может ей навредить. И к твоему сведению, Фредерик, наги могут рождаться только от двух нагов, и никак иначе.
— Но что я могу сделать? — спросила Юджина.
— Я думал, ты знаешь. Бастет обладают таким знанием, которое даже нагам не доступно.
Юджи грустно вздохнула.
— Я ничего не помню о том, каково это — быть бастет. И даже не знаю, сколько жизней уже живу.
Хассей обернулся, серьезно смотря на девушку и бьорна.
— Именно поэтому важно вернуть твои воспоминания. В эти времена двусущные должны помогать друг другу. Бастет истребляют, наги вымирают сами. Уверен, и у остальных двусущных тоже есть проблемы. Не так ли, Фредерик?
— Так, — неохотно признался бьорн. — У нашего клана… стыдно говорить, но проблемы с оборотом. Порой бьорн, слишком долго находившийся в звериной ипостаси, не может вернуться обратно. Так три года назад произошло с моим дядей, а за несколько лет до этого с дедом. А ведь раньше, как мне говорила матушка, такое происходило раз в сотню лет.
— А кицунэ? Вервольфы? — что с ними, спросила девушка, опустив голову, и отчего-то чувствуя вину перед оборотнями. Как будто она на самом деле могла кому-то помочь! И все же болезненное любопытство заставляло ее задавать вопросы: — что с ними?
— Про кицунэ знаю лишь то, что их редко стали видеть среди людей. А вот вервольфы… Волки теперь охотятся и в городах. На людей, — мрачно ответил наг. — Для немортери вервольфы теперь самая главная добыча.
Мрачный разговор затух сам собой, оставив девушку в тягостных размышлениях. Юджине не хотелось погружаться во все эти внутренние проблемы оборотней, но возможно, у нее и выбора то особого не было. Немортери… не они ли были виной почти полного исчезновения бастет? И как получилась так, что она, несмотря ни на что, все еще жива?
Вопросов было много, но ответы, как начинала понимать Юджина, найти было не так уж и просто. Впрочем, все это достаточно быстро отошло на второй план. Они наконец добрались до деревни, и оставив Фредерика тоскливо вздыхать за околицей, занялись налаживанием отношений с местными.
Глава 8. В которой бастет производит впечатление
Так он отличный парень,
А как выпьет — так вервульф…
(с) Крематорий.
Барон Тадеуш Корбут пил уже почти месяц. Пил по-черному, до рвоты, до судорог. Запил он сразу после смерти невесты, растерзанной лесными разбойниками. По крайней мере, такова была официальная версия. Но Тадеуш знал, кто стоит за смертью Наты, кто загнал ее как дикого зверя, а затем оставил голову прибитой к дереву. Немортери, проклятые охотники.
Друзья не узнавали всегда веселого и неунывающего Тадеуша. Он закрылся в своем загородном поместье, и не принимал никого. Он не посетил поминки, не ходил в храм, и выгнал всех слуг, кроме одного — старого полуслепого Сибора. Именно Сибор помогал Тадеушу не захлебнуться в собственной рвоте, втихую разбавлял крепленое вино водой, и запирал хозяина, когда наступило полнолуние. В таком виде Тадеушу нельзя было охотиться — иначе не досчитаешься пары-тройки крестьян. И пусть сейчас барону было все равно на жизни жалких смердов, он понимал, что раз убив человека во время, то возможно, не сможет остановиться. И тогда — хоть самому идти сдаваться немортери. Потому что Ната, его ласковая игривая волчица, ему бы это не простила.
Ночи полной луны миновали, но гнев хозяина, как надеялся на это Сибор, так и не прошел. А потом и вовсе чертовщина какая-то начала твориться.
Не было гостей у барона, даже верные друзья, после нескольких неудачных попыток, предпочитали оставить Тадеуша в покое. Вот только с кем-то ведь спорил барон в темное, предрассветное время?
— Я не настолько глуп, чтобы верить своим галлюцинациям. Прочь, прочь! — кричал Тадеуш, и Сибор, замерший под дверью, уже намеревался вбежать, чтобы понять, отчего в голосе хозяина так много отчаяния. Но внезапно барону ответили.
— Я так же реален, как и ты, Тадеуш.
Вкрадчивый, и какой-то бесполый голос, от которого слугу бросило в дрожь,