— Лис, не лезь лишний раз, — тихо приказал Шиан, будто имел полное право приказывать двусущным.
— Будто я собирался, — сдавлено ответил Рино. — Позабочусь лучше о песике. Хорошем, добром песике, который совсем не собирается меня съесть…
Волк оскалился, демонстрируя довольно впечатляющий оскал. Лично Рино таким похвастаться не мог. Какие у него были шансы в бою? Не такие уж и хорошие, как и хотелось. Он достаточно быстр и ловок, но и вервольф не хуже. А еще, на нем и ему подобных плохо работали иллюзии кицуне — уж слишком хорош нюх. Вот и сейчас Тадеуш повел носом, вглядываясь желтыми глазищами куда-то за спину лиса.
Но он был лишь меньшей из проблем. Каоран неторопливо поднялся с куска обрушившийся стены.
— Девочка, можешь не прятаться, — доброжелательно сказал он. — Уловки кицуне давно не работаю на мне. Даже таких талантливых как ты.
Тиль появилась прямо за спиной брата, и тут же испуганно схватила его за рукав. Рино попятился. Нет, ему совсем не хотелось сложить голову в чужой битве. И еще больше — рисковать сестрой. Только вот и веры в то, что удастся сбежать, не было.
— Предлагаю вам уйти, — будто прочтя мысли лиса, предложил Каоран.
— И ты о нас забудешь? — нервно ухмыльнувшись, уточнил лис.
Каоран почти добродушно пожал плечами.
— Какое мне дело до вас? Слишком мелкая добыча.
Тиль нахмурилась.
— Он врет. Брат, ты ведь тоже помнишь все эти легенды о Белом Вороне. Он никогда не оставлял в живых тех, кто видел его в истинном обличие!
— П-ф-ф, — фыркнул Каоран. — Это логический парадокс. Если никто не мог рассказать обо мне, откуда взялись все эти дрянные слухи о Вороне? Но мы немного отвлеклись, Шиан. Оставим этих милых ребят самих решать, что они будут делать. Меня больше интересуешь ты, и твоя одержимость моей дочерью. Знаешь ли, я почти ревную.
— Она не твоя дочь, Ворон, — глухо ответил Шиан.
Его уже начала раздражать вся эта болтовня, но и торопить развитие событий он не хотел. Ведь был еще шанс, что Зиард сможет прорвать защиту крепости. Кто бы что не говорил, но Шиан-охотник не был чудовищем, охочим до крови и битв. В таких ситуациях он предпочитал действовать осторожно и хладнокровно, чтобы не попасть в ловушку.
— Учитывая, что никто не знает, кто был настоящим отцом Сехмет, мне пришлось взять на себя эту роль. — В глубине бледных глаз будто начали разгораться красные уголки. — А вот ты оказался никаким родителем, совершенно не интересующимся своим драгоценным ребенком.
С изяществом и манерностью фокусника, Каоран извлек откуда-то складок своих одежд кошку. Юджина! Сердце Шиана пропустило удар. И только затем он понял, что это не она. Беспомощно висящий баст был так же черен, как уголек, но в отличие от своей матери имел белоснежную манишку и такие же «перчатки» на лапках. На шее Наэля красовался ошейник. Немортери сжал зубы, яростно сжимая в ладони эфес меча.
— Стоило бы засунуть кота в мешок, и тогда получилась бы отличная шутка, — ухмыльнулся Каоран, небрежно встряхнув свою добычу. Кот
В этот момент небо над ними вспыхнуло алым, а от силы, разлившейся в воздухе, хвосты Рино и Тиль нервно заметались. Даже вервольф как-то приник к земле, прижав уши к макушке. Взгляд Шиана взметнулся вверх. Там, в центральной башне, Юджина пробудила давно спящие заклинания немори. Как она смогла?!
— Ты, видимо, забываешь, кто такие бастет. Сехмет, как и ты, одна из немногих потомков того мира. И в своем истинном виде, как сильфа, способна на многое. Неужели ты думал, что немори истинные хозяева Атерана?
Когда-то существовал мир, плодородный и щедрый. Этот мир, Атеран, породил два народа — близких, но отличных от друг на друга так, как бывают дети одной матери, но от разных отцов. Страстные и вспыльчивые немори, знающие толк и в битвах, и в пирах. И миролюбивые сильфы, отдающие себя искусству и науке. Пожалуй, лишь благодаря своим различиям они только и могли ужиться а одной земле. Но это и породило ту трагедию, которая превратила сильфов в бесплотных духов, а немори — в чудовищ, едва не растоптавших чужой мир. Одни хотели лишь власти, другие — знаний. Только знания отравили воздух и землю, а власть — души и сердца.
Что ж. Ничего странного, что в новом доме немори сочли демонами, а сильфы… что ж, пожалуй, не встретить такого народа, что не верил бы в прекрасных небесных существ, источающих свет.
Юджина посмотрела на свою едва светящуюся руку.
— Началось, — пробормотала она. — Каорану стоило бы поторапливаться.
В ее плане было слишком много «если». Если Шиан сможет обернуться, если Зиард прорвет защиту не раньше и не позже нужного времени. Если она все же сможет попасть в Атеран… Но если кому и сопутствовала удача, так это ей. Всегда, сколько она помнила. Но жизни постепенно, одна за другой, закончилась. Может, и у ее удачи есть срок?
Врата открылись не полностью. Точнее, не полноценно. На материальном плане ничего не изменилось. Обычный человек бы увидел лишь разлившийся красный свет и полупрозрачную девушку, чью юбку трепал невидимый ветер. Но сама Юджина видела другое. Как на старых полустертых камнях разрастаются круги, не прекращая своего гипнотического движения. А в самом их центре появляется ужасающая картина.
Все собаки попадают в рай. Все кошки… Что ж, это место можно было назвать адом. Выжженная и потрескавшаяся земля, воздух, которым невозможно дышать, и пожелтевшее, пугающе низкое небо. Но больший ужас вызывали тени, чьи длинные и тонкие фигуры изгибались самым причудливым образом. Они толпились у Врат, заглядывая. У некоторых лица были пусты, у других же проглядывали полустертые черты, так похожие на человеческие.
Сильфы. Те, кто родился и «умер», если можно так это назвать, в Атеране. И те из них, кто прожили свои жизни под чужим небом, и вернувшиеся домой, чтобы потерять себя окончательно. Такие, какой станет она сама. На мгновение Юджи показалось, что у одной из «теней» лицо ее матери, но прежде чем бастет успела зачарованно подойти ближе, над головой раздался разъяренный драконий рев.
Зиард. Драконница все еще пытались пробить брешь в древней магии немори. И со временем, безусловно, у нее все получится. Упорства Зиард было не занимать.
— Прости, но тебе придется еще подождать, — тихо сказала Юджи, склоняясь к камням, и подпитывая защиту крепости. За счет своих жизненных сил, но кого это должно волновать? На кону стояла жизнь ее близких. Прежде всего сына.
Где-то внизу яростно зазвенели клинки, черными жгутами, белыми всполохами, и еще чем-то совершенно невообразимым разгорелась магия колдунов
