Он глядел и глядел и не мог оторваться, потом, словно его влекла какая-то сила, двинулся вперёд. Крупинка неприятно кололась (и как он раньше этого не замечал?). Бильбо остановился, неуклюже приподнял лапу и посмотрел на неё. "Выкинь, выкинь!" — зашептали в голове незнакомые голоса, но капли разумности ещё не покинули Бильбо. Он крепко сжал крупинку, на мгновение закрыл глаза, сосредотачиваясь, и вновь направился вперёд, стараясь не обращать внимания на неудобства. Он прокрался к куче сокровищ. Над его головой спал змей, страшный и грозный даже во сне. Бильбо быстро мотнул головой из стороны, схватил небольшую вещицу, похожую на золотую миску с ручкой, и со страхом бросил взгляд наверх. Смауг шевельнул кончиком хвоста, громко выдохнул сквозь расширившиеся ноздри, храп зазвучал по-иному…
Бильбо ринулся к входу в туннель. Но змей пока не проснулся, просто теперь ему снился другой сон. Маленький сычик-эльф мчался по длинному туннелю, как никогда раньше не мчался. Сердце его стучало, лапы дрожали, он до боли сжимал миску клювом и мысленно твердил: «Ай да я! Теперь они увидят! Так, значит, я больше смахиваю на пузатого малыша, чем на сыщика? Пусть-ка попробуют повторить это!».
Но никто и не думал этого повторять. Балин был счастлив видеть сычика-эльфа живым, изумлён и ничуть не меньше восхищён. Он ободряюще курлыкнул и вывел Бильбо наружу. Была ночь, облака застилали звёзды, Бильбо прилёг возле серого камня и закрыл глаза. Он переводил дух и наслаждался свежим воздухом, не замечая, как взволнованные пещерные совы хвалят его, ерошат его перья на спине (что, как известно, было знаком искренней привязанности у всех разумных сов) и обещают услуги всех членов своих семей из поколения в поколение.
Пещерные совы всё ещё передавали друг другу миску и с воодушевлением обсуждали, как обретут в недалёком будущем все свои сокровища, когда вдруг внутри Горы послышался глухой раскат грома, как будто рокотал потухший вулкан, надумавший опять извергаться. Страшный грохот, рёв и топот был такой сильный, что сказала под ними сотрясалась.
Пещерные совы сразу забыли своё самонадеянное бахвальство и съежились от страха, в момент став ниже и тоньше. Упускать из виду Смауга было рано. Если живешь бок о бок со зловредным старым змеем, изволь с ним считаться. Водяные змеи не умеют найти применение нажитому богатству, зато, как правило, знают каждую вещь наперечёт. Смауг не был исключением из правила. Беспокойный сон (в нем самым неприятным образом фигурировала какая-то неизвестная мелкорослая птица невиданной отваги, немного схожая с теми, на кого змей напал когда-то) сменился дремотой, потом змей вдруг пробудился. В пещере пахло чем-то незнакомым. Может быть, запах принесло в ту дыру? Хоть и маленькая, она всегда слегка тревожила Смауга. Он уставился на неё с подозрением. Отчего он не завалил её давным-давно? В последнее время ему даже чудилось доносившееся оттуда слабое шуршание. Он поднял голову и втянул воздух. И тут заметил, что исчезла миска.
Она пропала! Воры! Украли! Такого не случалось ещё ни разу с тех пор, как он поселился в Горе! Ярость его не поддаётся описанию; такую ярость испытывают лишь купающиеся в роскоши богачи, если у них внезапно пропадет вещь, которой они обладают давно, но которая не понадобилась им ни разу в жизни. Смауг попытался засунуть голову в дыру, потом заревел что было мочи и, втянув шею, пополз вон из логова по просторным туннелям горного дворца к главному входу. В голове у него сидела одна мысль: обшарить всю гору, изловить вора, растерзать и сожрать его! Смауг выскочил из Горы так стремительно, что вода в реке полетела во все стороны; разбрызгивая вокруг миллиарды ярких брызг, Смауг быстро пополз вверх по мягко наклонному холму — он был так огромен, что буквально через пару мгновений достиг вершины Горы и обосновался там, рыча от злости, бешено вертя головой. Пещерные совы услыхали страшный шум его тела, лезущего по камням, и вжались в стену, надеясь спрятаться от змеиных глаз, высматривающих врага.
Все они неминуемо погибли бы, если бы опять-таки не Бильбо.
— Скорей! — шепотом курлыкнул он. — В ход! В туннель! Здесь оставаться нельзя!
Они едва успели нырнуть в туннель и втащить свои пожитки, как Смауг, высовывая раздвоенный язык, спустился туда, где они были. Грозно рыча и шипя, он осмотрел скалы, нещадно круша их хвостом. Совы замерли, когда грозная морда змея оказалась совсем близко возле хода. Но тот был слишком хорошо замаскирован; Смауг напрасно раздувал ноздри, пытаясь понять, куда спрятались нарушители. Тем временем его рёв переполошил сновавших в небесах ворон. Их крики, раздавшиеся так не вовремя для их обладателей (и совсем кстати для сов!) привлекли внимание Смауга. Грозно взревев, змей втянул шею, свернулся, похожий на склизкий клубок, а потом выгнулся, сильный, как пружина — и ближайшая ворона, так беспечно спустившая ниже, издала предсмертные булькающие крики. Звонко хрустнули в наступившей тишине кости — и Смауг уполз, оставив после себя тошнотворный запах крови, лужи плесневелой воды и перепуганных насмерть сов.
— Больше ворон мы не увидим, — пробормотал Торин. — Вряд ли они будут дежурить тут после такого. Если Смауг заметит кого, спасения нет. А летать слишком высоко бесполезно — они ничего не увидят.
Пещерные совы мрачно закивали: они и рады были бы, что теперь не стоило ждать с небес атаки, но какой ценой это было достигнуто…
— Нам тоже не суждено там оставаться, — продолжил Торин, — разве только у нас возникнет охота взлететь в открытое пространство на глазах у Смауга.
Такая перспектива никого не прельстила. Они отползли подальше от хода и лежали так, пока в маленькую щель не заглянул бледный рассвет. Они дрожали всем телом, хотя внутри было вполне себе тепло и душно. В течение ночи они несколько раз слышали то нарастающий, то затихающий рев змея, исследующего внешние скалы Горы.
Старый Смауг знал, что сами по себе вороны бы не прилетели к Горе. На местных склонах давно не водилась живность; не было в предгорных водах и рыбы. Воронам нечего было здесь делать, если они, конечно, не выслеживали кого-то помимо добычи. Так Смауг догадался, что он у Горы не один, и теперь раз за разом прочёсывал склон с той стороны, откуда ему почудился чужой запах. Но ход в туннели, спрятанный в скалах и мхе, он не заметил. Тщетно Смауг обыскивал гору, наконец к закату злоба его остыла — и он отправился на своё золотое ложе спать и набираться сил. Грабежа он не забыл и не
