Взору путников открылся унылый пейзаж. По обе стороны простирались скалы и вершины, тёмные от влаги, размытые из-за пелены дождя. Илай опустил голову и, казалось, не смотрел по сторонам, а вот Мика внимательно изучал неясные очертания скал. Все они выглядели совершенно одинаково, и ни одна не обладала хоть какой-то характерной чертой, которая позволила бы ему запомнить её как ориентир или хотя бы отличить от остальных.
– Двенадцать, – объявил он через некоторое время.
Илай остановился и обернулся.
– Что «двенадцать»?
– Их, скал, двенадцать, – ответил Мика, указывая пальцем. – Мы прошли двенадцать скал, восемь к востоку от нас и четыре к западу. До того, как повернули…
Илай с улыбкой кивнул.
– Ты набираешься ума, – сказал он, отвернулся и зашагал дальше.
Мика последовал за ним, довольный этой скромной похвалой, как дворняга, которую наградили костью.
Они двигались на запад вниз по ущелью, поросшему низким колючим кустарником; пробираясь сквозь тернистые ветви, они расцарапали себе все голени. Илай остановился, пошарил в зарослях перед собой посохом, а затем продолжил путь. Вскоре он снова остановился. Когда он в третий раз принялся изучать кусты, Мика не выдержал.
– Что вы ищете? – спросил он.
Илай ответил, не оборачиваясь, и Мике пришлось напрягать слух, чтобы разобрать его слова сквозь шум дождя и шелест ветвей на ветру.
– Мы не первые, кто прошёл этим путём, – сказал он, ощупывая своим посохом заросли. – Здесь был ловец…
Раздался резкий треск ломающихся ветвей, и посох Илая подпрыгнул у него в руке. Илай приподнял его и показал Мике конец посоха. На него намоталась петля из смазанной маслом проволоки.
– Ловушка-удавка, – пояснил Илай. – Чем сильнее змей вырывается, тем туже затягивается петля.
Илай с силой потянул и оторвал проволоку, примотанную к основанию куста. Скалолаз отбросил ее в сторону.
К тому времени, как они добрались до конца поросшего кустами ущелья, Илай оборвал ещё с полдюжины ловушек. Тропа снова начала подниматься в гору. Мика собирался с силами перед очередным тяжёлым подъёмом, как вдруг до него донёсся тихий звук. Он остановился и прислушался.
Снова этот звук. Слабое жалобное поскуливание…
– Илай! – крикнул Мика. – Илай, сюда!
Змей с растопыренными лапами неподвижно лежал на животе, подбородком в грязи. Размером он был с вьючного мула, бледно-синего цвета, с оранжевым гребнем от головы до кончика хвоста, с бархатисто-чёрными крыльями, обмякшими и подёргивающимися. Одна из его задних лап угодила в ловушку. Проволока распорола кожу и глубоко врезалась в кость. Глаза змея были затуманены. Язык вывалился…
Илай остановился рядом с ним.
– Судя по его виду, он уже не первый день в ловушке, – процедил он сквозь стиснутые зубы. – Видишь вон те раны? – он кивнул в сторону пойманной лапы. – Он так страдал, что даже попытался отгрызть себе лапу, – Илай присел на корточки. – Я не одобряю охоту на змеев. В этом змеероды правы. Извлечь выгоду можно и когда змей умирает естественной смертью (а для такого причин немало). Вовсе необязательно подвергать живое существо таким страданиям.
Густой жёлтый гной сочился из ран, пока Илай освобождал лапу. Змей даже не шелохнулся.
Мика наблюдал, как скалолаз медленно гладил змея по шее, прежде чем приложить ухо к его груди. Затем он выпрямился.
– Для этого бедолаги мы можем сделать только одно доброе дело.
Он крепко сжал голову змея обеими руками, поставил одну ногу ему на спину и резким рывком потянул голову вверх, свернув ему шею. Раздался приглушенный треск, и когда Илай отпустил голову, она безвольно рухнула на землю. Змей был мёртв.
Мика сглотнул.
– Мы будем потрошить и разделывать его? – спросил он. – Проявим к нему уважение и воспользуемся всем, что он может дать?
Илай улыбнулся, услышав знакомые слова.
– На сей раз нет, парень, – сказал он. – Избавить бедное существо от мучений – это одно. А вот воровать из ловушки – это совсем другое, – он передёрнул плечами под тяжестью мешка. – Нет, как бы это меня ни раздражало, мы должны оставить добычу змеелову, который поставил ловушку. Если, конечно, змеи-падальщики не подоспеют раньше него, на что я искренне надеюсь.
Они снова отправились в путь. Перевалили через несколько бесплодных холмов, и перед самым наступлением ночи оказались у крутого склона. Он напоминал груду лепёшек, наваленных друг на друга; между слоями желтовато-коричневого камня зияли тонкие тенистые щели. Мика приуныл. Это слишком тяжёлое восхождение для начала нового дня. Он был вконец измотан, ноги ныли от мозолей, и крутой подъём выглядел практически непреодолимым. Однако когда Илай начал карабкаться по скале, Мика молча последовал за ним.
На высоте около четырёх метров Илай шагнул в неглубокую расщелину. Выглядела она не очень-то многообещающе. Она не могла защитить от проливного дождя и была такая тесная и низкая, что Мике пришлось согнуться в три погибели, чтобы пролезть в неё. Илай сидел впереди него на корточках, ухватившись за плиту, которая была втиснута в каменную стену ущелья.
Илай собрался с силами и с тихим кряхтением толкнул каменную плиту. Она со скрежетом отодвинулась в сторону, открыв небольшое отверстие в каменной стене.
Молча, не оборачиваясь, Илай сбросил с плеч мешок, протолкнул его в отверстие, затем просунул туда голову и плечи – и скрылся из виду.
– Давай, – донёсся до Мики его гулкий голос.
Мика просунул свой рюкзак в тёмное отверстие и сам забрался внутрь. В темноте он почувствовал, как мимо него прошёл Илай, и услышал, как встаёт на место каменная «дверь». Вспышка света мелькнула и превратилась в ровное свечение: Илай зажёг лампу и держал её на вытянутой руке.
Мика раскрыл рот от удивления.
Пещера оказалась небольшой, круглой и полностью изолированной. Везде была аккуратно разложена провизия: что-то тщательно уложено в стопки, что-то в связках. Сушёная рыба висела пучками по нескольку штук на крючках под потолком пещеры, возле одной из стен стояла потёртая бочка с ликёром, рядом с ней были уложены несколько мешков зерна и большие тюки тщательно завёрнутого вяленого мяса. Другую сторону пещеры занимали горшочки и склянки с лекарствами. Под дальней от входа стеной располагалась неглубокая яма, в которой была сложена куча одеял.
Илай развязал свой мешок и стал разбирать его содержимое.
– Высокие земли – суровое место, которое не прощает ошибок, – сказал он тихо, раскладывая приобретённые в логове запасы. – Думаю, ты уже заметил.
Мика кивнул, загипнотизированный обилием всего в этой маленькой пещере.
– Здесь, в Змеиной пустоши, есть шесть сезонов, о которых тебе следует знать, – продолжил Илай. – Первый – середина лета, время зелёных побегов и роста; за ним наступает расцвет лета, время сбора. После него приходит засушливое
