– Нет, – сухо ответил Зим.
– Хорошо. Тогда я продолжу. Мои планы кардинально отличались от тех планов, которые полагаются Высочайшему, совершенно не мое это дело. Оставалось лишь мое согласие, и новый статус был бы активен.
Я в последний раз пытался доказать, что мое аномальное состояние, которое было еще у нескольких моих товарищей, притворявшихся здоровыми, было спровоцировано ПАК-ом. Менять же их запрещается. В тот день было какое-то торжество, народу было достаточно. Мне запретили выступать с речью, в которой я собирался рассказать все про эти устройства. Это была последняя капля. Я сорвал со спины ПАК и бросил его на пол, отчего тот разлетелся на куски. Как же это всех напугало, – он засмеялся. – Еще я сказал, что не собираюсь править теми, кто надо мной смеется и называет сумасшедшим. Сам не знаю, о чем тогда думал, зачем было так психовать?
Я направился к себе домой, не хотел, чтобы кто-то меня видел. Вскоре все чувства обострились. Я мог слышать, как на другом конце улицы неодобрительно шепчутся обо мне и как искрится ПАК, от которого я уже был далеко. Путь до дома был тяжелый: все краски мира становились то насыщенными, то тусклыми, почти серыми. Мне на встречу шла небольшая группа, их было трое. Двое не обратили на меня никакого внимания, однако один заметил, что что-то со мной не так. Когда он предложил помощь, его слова в моей голове прозвучали оглушительным грохотом. Я встретился с ним взглядом, после чего он потерял сознание.
Не помню, как добрался до дома, но я уже лежал на кровати. Перед глазами все плыло. Я уже решил, что так мой труп и найдут в скором времени, а когда появились проблемы с дыханием, я вспомнил одну из своих необязательных учебных программ, в которой упоминалось о способах дыхания в непривычной среде обитания. Терять было нечего.
Я все же потерял сознание, а когда открывал глаза, понял, что могу дышать и мне уже не настолько плохо.
Через неделю я понял, что большая часть знаний улетучилась из моей головы, моя память начала сдавать.
Когда необходимо было приходить в некоторые пункты особого назначения, у меня запрашивали кодовый номер, который раньше автоматически считывался с ПАК-а. Я, конечно, ничего не помнил, за что меня и отказывались впускать. Однажды я задался вопросом о том, как было бы хорошо, приходи информация сама голову безо всяких принадлежностей. В тот же день я собирался записаться на новую должность и, когда настал момент запроса доступа, я, безо всякой надежды на успех, произнес бессмысленный набор цифр, которые сами появились в голове. Код оказался верным, проход был открыт. Оказывается, теория информации, на которую я опирался в битве с производством ПАК-ов, оказалась верна. Это открытие изменило все мое представление о психокинетических возможностях. Я проверял эту теорию тысячи раз, прежде чем кому-то сообщать, и каждый раз оказывался удачным.
Я бывал у своих друзей и коллег, которые не переставали удивляться моему существованию без ПАК-а, с ними я же и делился новыми способностями. Какой я был дурак… Любой идиот способен догадаться, что полный доступ к любой информации грозит серьезной опасностью из-за засекреченных данных и информации. Вскоре все начало сбываться.
Один из моих друзей, который первым узнал о моем открытии, погиб при исполнении секретного задания. Эта была ужасная новость, однако мне меньше всего верилось в несчастный случай. Второй работал на заводе по производству энергии, когда его внезапно втянуло в рабочую машину. Он впал в кому, из которой его ничто не могло вывести. Третьими была кучка ученых-испытателей, про них уже нет смысла говорить, все и для них закончилось плачевно.
– И все же что? – с нетерпением спросил Зим.
– У всех остановилось сердце, в один и тот же день. И это при том, что все они были в разных точках планеты, – Зим сглотнул. – Я даже не собирался ничего выяснять, для меня и так все было понятно. Все, кто знал о моем открытии, были ходячими бомбами для засекреченных данных. В любой момент то же самое могло случится и со мной, но была другая проблема, а точнее, как убить того, кто уже может об этом знать? К тому же они сами не знали, на что еще я могу быть способен, на Ирке ведь не так много жителей без ПАК-а.
– Точнее их нет..
– Есть, но их очень мало и... я не могу объяснить тебе то, что меня преследовало, ты просто не поймешь это правильно. Могу только сказать, что это было похоже на кошмар. Мне снились странные сны, учитывая то, что мы почти не спим. Развилась паранойя, будто за мной постоянно следят. Я чувствовал, что за мной следует нечто невидимое. Рядом никого и ничего не было, даже мои датчики ничего не определяли. Странно, но я не мог получить никакой информации об этом, словно «этого» не существовало, я даже не знал, как сформулировать об «этом» вопрос, чтобы получить правильный ответ.
Вскоре я перестал размышлять о том, как я сообщу в массы о своих способностях и, как ни странно, чувство тревоги и кошмары прекратились. Думаю «оно» свело бы меня с ума и определило в изолятор для неизлечимо больных, поступи я иначе. Я перестал лезть во все, что могло быть засекречено, получая лишь доступную для всех информацию, в следствии чего я лишь укреплял базовые знания или получал те, о которых никто не имел и представления, но которые были в свободном доступе. Чем больше мы узнаем, тем больше понимаем, что мы ничего не знаем даже о собственной планете.
На Ирке действует какое-то биологическое оружие, которое контролирует и анализирует поток мыслей всех граждан, так что нет сомнений в том, что если мы узнаем слишком много, мы возненавидим все свое естество, а это может стоить жизни.
Были у меня, конечно, и последователи, однако у некоторых организм был просто не способен жить без ПАК-а, другие, более усердные, так и умирали не вернув его на спину, вследствие чего новый Высочайший пообещал мне билет в один конец, но он
