Гости снова выстроились в очередь, чтобы поздравить теперь их обоих.
— Надеюсь, ты сможешь сделать из моего братца порядочного человека. — Озорно улыбаясь, Джинни Поттер растрепала Рону причёску. — В любом случае, я рада, что он наконец-то решился. Кто-то из вас должен был сделать первый шаг. Рон всё-таки смог доказать, что именно у него в вашей паре есть яйца.
Дружный хохот был ей ответом. Счастливые Гермиона и Рон смеялись, казалось бы, громче всех. Это была старая-старая шутка в их компании — Джинни и Рон были профессиональными игроками в квиддич и играли за противоборствующие команды.
— Ещё немного, сестрёнка, и ты меня убедишь в том, что яиц нет у тебя, — отсмеявшись, отозвался Рон, и за его словами последовал новый взрыв хохота.
Каждый человек, поздравляющий молодых, был ей почти родным. Почти каждую фразу она могла бы предсказать наперёд. Почти каждое движение она видела уже много раз.
Каждый, как кусочек её сердца. Каждый, как маленькая вселенная, вмещающая огромное разнообразие интересов и талантов. Каждый из этих людей был уникален и неповторим. И каждый её друг.
Когда праздник был окончен, а гостиная опустела, по талии Гермионы скользнули большие тёплые ладони Рона, заключив в объятия и притянув её спиной к себе.
— Надеюсь, сюрприз тебя не разочаровал? — Его ласковый шёпот запустил волну мурашек от основания шеи вниз по позвоночнику.
— Это было очень неожиданно и… очень… очень… приятно. — Медленные, искушающие ласки заставили её сердце биться чаще, дыхание участилось, и совершенно пропала способность внятно мыслить.
Лишь поздно ночью, перед сном, она вспомнила о странной головной боли и темноте в глазах в тот момент, когда она согласилась на предложение руки и сердца. Пообещав себе подумать об этом потом, Гермиона сладко зевнула и погрузилась в сон.
Очутившись в царстве Морфея, она не сразу осознала, что находится в диковинной комнате. Размеры её скрывала темнота, и стен было не разглядеть. Сама она сидела в глубоком кресле, которое стояло по правую сторону от большого камина, в жерле которого весело плясало пламя. Его огонь был единственным источником света в комнате, и хотя он полыхал во всю мощь внушительного камина, в комнате не ощущалось жара.
Изучая лепнину на каминной полке, девушка уловила движение слева от себя и не торопясь обернулась. В ту же минуту глаза её широко распахнулись, а губы приоткрылись от удивления.
— Никогда бы не подумал, что правильная и честная гриффиндорка будет имитировать оргазм. Или ты только притворяешься хорошей девочкой? — противно растягивая слова в своей излюбленной манере, протянул Драко Малфой, каким-то непостижимым образом объявившийся в её сне. От захлестнувших с головой эмоций Гермиона резко проснулась.
Минутная стрелка на часах сместилась лишь на четверть часа. В груди росло беспокойство — как в её сон пробрался младший Малфой? Кто-кто, а он никогда ей не снился. После пятого курса иногда в её снах появлялся Малфой-старший в качестве кошмара, но во время войны она видела вещи и похуже, и Люциус давно не приходил к ней даже в самых страшных снах.
И почему он поднял такую тему для начала разговора? Как вообще такие сведения могли стать ему известны? Гермиона фыркнула. Просто сказалось перенапряжение и алкоголь в том, что ей не удалось сегодня прийти к финишу, несмотря на романтичное настроение и все старания Рона.
Под его размеренное дыхание Гермиона попыталась проанализировать свой сон. Удивляла и реалистичность, и детализированность. Особенно её впечатлило ощущение собственного тела — обычно она его покидала во сне и смотрела сбоку или сверху, как сторонний наблюдатель.
Лунный свет прочертил изящную дорожку по одеялу и коснулся её ладони, пощекотал подушечку большого пальца и скользнул дальше, путешествуя по комнате. Ритм дыхания Рона, вопреки обычному, не усыплял, а настраивал на задумчивый лад. Отрешённо наблюдая за лунной дорожкой, Гермиона отметила, что волосы Драко во сне были более тёплого оттенка. Не такие ослепительные, как в школе, но все же достаточно светлые, чтобы считаться платиновыми. Лунный луч медленно крался по комнате, навевая дрёму.
Второе погружение в сон было подозрительно похоже на первое. Она вновь очнулась в собственном теле, будто просыпаясь, а не засыпая. Вновь перед ней горел камин, совершенно не грея. Медленно повернув голову, она вновь наткнулась на ледяной взгляд серых глаз Малфоя, так некстати решившего посетить её сны именно в такую ночь.
— Наверное, будет странным спросить, какого соплохвоста ты делаешь в моём сне, ведь ты плод моего воображения. Признаюсь, я совсем не понимаю его шуток, — первой начала разговор Гермиона, удобнее устраиваясь в глубоком кресле. — Хм, я никогда не экспериментировала таким образом, но может, ты… уйдёшь? Или нет, давай лучше ты преобразишься в кого-то более приятного?
— К своему глубочайшему сожалению, Грейнджер, я весь день потерял, застряв в твоей голове. Мне и самому, представь себе, не доставляло никакого удовольствия наблюдать с самого обеда за выводком рыжеволосых Уизли и толпой тупоголовых гриффиндорцев, выплясывающих как варвары на очередном аляпом празднике. А после, вот уж и правда предел мечтаний, совокупляющегося, пыхтящего нищеброда, который даже своей девушке не может доставить достойное удовольствие.
Его голос больше напоминал шипение. Яд презрения, казалось, сочился сквозь слова крупными каплями, стекая по линии челюсти, собираясь на остром подбородке и спадая, впитывался в длинноворсный ковёр, устилающий пространство меж ними. Ладони, опирающиеся на колени, были напряжены до предела, как и весь он сам: вытянутый, как струна, скривившийся в гадкой усмешке, так знакомой ей со школьных времён.
Только теперь перед ней сидел не мальчишка, не юноша, а молодой и сильный мужчина, высокий и широкоплечий. Человек, который если не пережил, то стерпел многое. Человек-кремень, совершенно не похожий на того таракана, которому она разбила нос на третьем курсе.
Осознав, насколько реальны её ощущения, насколько реален и высокомерен тот Малфой, что сидел напротив, ужас и отвращение к своему сну переполнили её настолько сильно, что повторное пробуждение было совершенно неудивительным.
Озадаченной таким досадным обстоятельством Гермионе пришлось прибегнуть к помощи зелья сна без сновидений. В конце концов, сегодняшний праздник сдвинул сроки одной из срочных работ, которую она взяла после того, как «сорвалась» вечеринка. И уж точно жутко-реальный сон — недостаточное обоснование для вовремя не сданной работы. Опустошив склянку первоклассного зелья, девушка едва успела добрести обратно до постели, как забылась тем самым сном, что обещало давно проверенное средство. Без сновидений.
*
Наблюдая за опрокинутой в горло склянкой, Драко Малфой обратил своё
