У неё не было возможности подумать о последствиях — вдохнув его аромат, осознав, насколько близко он находится, она его поцеловала.
Мгновение, и весь мир для неё исчез. Не осталось ничего внятного или определённого за пределами этих губ, рук и совместного прерывистого дыхания. Её реальность сузилась до пленяющих ощущений, и ей казалось, что ничего в мире не было для неё настолько важным, как горячность его поцелуев. Неимоверным усилием воли она напомнила себе не забывать дышать.
Вдох. От возбуждения кружилась голова. Как хорошо, что она сидит. Если бы она стояла, то уже давно отчаянно повисла бы на нём.
Выдох. Гермиона запустила пальцы в его причёску, растрепала её и едва не задохнулась от ощущения струящегося шёлка меж пальцев. И ещё… И ещё…
Вдох. Она сейчас — как горячий воск в его руках. Только ему известно, что будет с ней дальше. Её уже не пугала неизвестность, её не пугала бездна. Рядом с ним ей не было страшно.
Выдох. Отчаянно хотелось почувствовать эти поцелуи везде и самой поцеловать его всюду. Такая болезненная потребность, такое невыносимое желание бушевали в ней впервые, и она уже не думала о том, что это было неправильным.
Вдох. Ей хотелось провести кончиками пальцев по его коже, увидеть, как он на это реагирует. Ей показалось, она знает, что ему понравилось больше всего, и нестерпимо хотелось проверить эту догадку как можно быстрее.
Выдох. Она не запомнила, как именно очутилась не в кресле, а на постели, но это было совершенно не важно. Не важно…
Вдох. Кончики его пальцев начали своё движение вверх под её футболкой, и от их медлительности ей хотелось рычать. Какого дракла он медлит? Неужели он не видит? Неужели он не чувствует, что она…
Ох…
Синхронный стон заставил их оторваться, прекратить поцелуй и заглянуть друг к другу в глаза. Ладони Драко всё ещё покоились на её груди, но не делали больше ни единого движения. Она знала, что он до умопомрачения хочет её, но по какой-то причине сомневается. Малфой облизнул губы, и она неосознанно повторила этот жест. Он рыкнул, зажмурился и прочистил горло.
— Если ты планируешь дать мне от ворот поворот, то лучше сделать это сейчас.
Раньше она думала, что его голос звучит невероятно сексуально после сна и что лучшего просто быть не может, но она ошибалась. Тот звук, что доносился до неё сквозь грохот в ушах, мог запросто завести её с полоборота, если бы она не была уже возбуждена. Но суть сказанного отчаянно от неё ускользала.
— Пока у меня остались хотя бы крохи самоконтроля, — продолжал меж тем Драко, явно испытывающий такое же затруднение в работе мозга.
Смысл дошёл до неё нескоро. Малфой напряжённо всматривался в её лицо, и ей отчаянно хотелось выглядеть для него лучше, чем сейчас. «Что он сказал? — медленно думала она, разглядывая его скулы и подбородок. — Если ты планируешь дать мне от ворот поворот?.. Что?!»
Она выскользнула из-под него так же стремительно, как и поцеловала. Отползла на несколько шагов, пытаясь осознать, когда это слизеринцы отказывались от того, что им предлагают. Можно было бы даже сказать, что Малфой проявляет благородство. Благородство, мать его!
— Это очень смахивает на Гриффиндор, — протянула она, пытаясь отдышаться. Она ощущала, что сумасшедшее вожделение мягко остывает, окатывая её тёплыми волнами. От Малфоя послышался сдавленный смешок, он сел, прежде чем ответить:
— Возможно, гриффиндорство заразно и передаётся во время поцелуев?
Гермиона фыркнула, зарылась пальцами в свои волосы (от воспоминания того, что совсем недавно там были его пальцы, в комнате снова как будто стало жарче) и закрыла глаза. Драко-грёбаный-Малфой был прав. Особенно во всех невысказанных словах. Особенно в том, что нашёл в себе силы её остановить.
Должно быть, он знал или догадывался, какие муки совести будут ждать её позже. В какую пучину вины и самобичевания она отправится, как только всё закончится и пелена перед глазами начнёт отступать. Какими словами она будет ругать себя и не искать при этом оправданий, ведь сегодня всё было иначе.
Сегодня не было внезапности, на которую можно было списать первый поцелуй. Не было злости и неожиданности.
Не было и особого очарования от танца, вида Малфоя в парадной мантии, чарующей музыки и ощущения надёжных крепких рук на её спине. Все эти обстоятельства она могла с натяжкой обвинить в том, что второй поцелуй случился.
Но сегодня… сегодня не было никаких уловок. Не было никаких иллюзий. Никакой внезапности со стороны Малфоя, как и вообще каких-либо шагов от него. Кроме шёпота. Кроме того самого шёпота, который спустил пружину снедающих её чувств и позволил этому случиться. Но даже в этом шёпоте она не могла обвинить Малфоя — она сама флиртовала с ним. Безбожно, откровенно флиртовала.
— Что ж… — Мысли путались, разбегались и ей никак не удавалось взять себя в руки. Пальцы всё ещё покалывало от желания прикоснуться к нему, и Гермиона гнала от себя мысль о том, что он всё закончил только потому, что, на самом деле, не хотел её. — Тогда я, думаю, нам больше не следует целоваться. — Ей хотелось, чтобы голос прозвучал ровно и даже по-доброму, шутливо, но он явно ей сейчас не повиновался. Откашлявшись и вновь собравшись с мыслью, она продолжила: — Малфой — гриффиндорец… Боюсь, общественность этого не выдержит.
Он снова издал тихий смешок, прежде чем откинулся назад и растянулся во весь рост.
— Да, я это представляю, — спустя время не спеша протянул он. — Малфой выходит из магической комы и начинает раздавать неимущим своё состояние. Меняет перспективу стать начальником отдела в Министерстве на скромную службу на благо страны. Дарит домовикам шапочки, а по выходным угощает всех детей на Косой Аллее мороженым бесплатно.
От представившейся картины Гермиона улыбнулась и легла рядом.
— А ещё меняет цвет своей мантии на лиловый.
— О не-е-е-т, — простонал Драко и закрыл лицо ладонями. — Жестокая. Как мне теперь перестать представлять себя в лиловой мантии?
— В лиловой мантии с золотыми звёздами, — продолжила она смеясь.
Он приподнялся на локте, явно намереваясь что-то сказать, но посмотрев на неё несколько мгновений, опустился вновь.
— Ты так говоришь, как будто
