— Ты не помолвлен, — простонала она сквозь зубы, чем выдала себя с головой. Гермиона ощутила на мгновение лёгкое прикосновение к своим волосам, но оно исчезло, прежде чем она смогла на него среагировать. Малфой хмыкнул каким-то своим мыслям и ответил:
— А это возвращает нас к первому вопросу: почему Уизли?
— Кажется, я уже тебе ответила, что не знаю. — У неё не осталось никаких моральных сил на то, чтобы лежать с ним рядом так близко. Не тогда, когда чувствуешь под боком его тепло и помнишь о недавних поцелуях. Одним движением она поднялась с постели и опустилась в кресло у камина.
— Что ж… жаль, — только и ответил Малфой, оставшись лежать там, где был.
Гермиона впервые была рада тому, что скоро взойдёт солнце. Скоро оно заставит её проснуться и продолжить свои исследования. Скоро оно осветит все потаённые уголки её души и руины того, что она раньше считала незыблемым. Руины уверенности в том, что Рон Уизли предназначен ей судьбой. Развалины знания, что она сделала правильный выбор. Остатки самоконтроля и памяти о том, что всё было хорошо.
***
Теодор Нотт не считал себя особо везучим человеком. Тем не менее, он отмечал, что некоторые люди и вовсе обделены этим мифическим даром. На фоне этих «некоторых» Теодор невольно начинал думать, что с удачей у него всё в порядке. Или, по крайней мере, не так плохо.
Взять, к примеру, Малфоя.
Никто на их первом курсе не мог предугадать, что к шестому этот лощёный щёголь, кичившийся своим происхождением и влиятельным отцом, превратится в невзрачную тень самого себя. Мало того, что отец его загремел в Азкабан, так он ещё и принудил сына принять Тёмную метку, за которой последовало «особо важное» задание в стенах Хогвартса.
Тот год был воистину началом конца великого и самоуверенного Драко Малфоя. Совершенно незаметно, по крупицам, с него слетела вся нелепая мишура. Он перестал задираться, искать на свою чистокровную задницу приключений и выпендриваться перед сверстниками. Ещё бы — знак Мрака на руке быстро приводит в чувство и мгновенно впрыскивает в голову взросление. Больше не было детства, невинных шалостей, за которые максимальным наказанием могло послужить письмо от директора к отцу. Отец, конечно, задаст трёпку, но он всё-таки отец, а не злобный маньяк, пропавший после убивающего проклятья на четырнадцать лет и возродившийся благодаря наитемнейшей магии.
Знак Мрака означал, что отныне и навечно ты принадлежишь другому волшебнику. Для него ты не более чем слуга, домовой эльф или фамильяр. Это давало нехилую встряску и отрезвляло. Мгновенно.
Несмотря на то, что Нотт-старший тоже не был в фаворитах после воскрешения Тёмного лорда, каким-то чудом ему удалось избежать клеймения сына. Быть может, оттого, что не выпендривался, как Люциус, не старался угодить и высунуться в первые ряды. А, может, это была та самая удача, количество которой для Теодора было строго отмерено.
Но сегодня Теодор был готов поспорить — удача на его стороне. Нет никакой возможности, чтобы Грейнджер не была сейчас в библиотеке Малфоев. Всю неделю он размышлял над тем, что Драко и так достаточно настрадался в этой жизни, чтобы ещё быть заключённым в сознании Грейнджер. Как-никак, в последние годы они часто помогали друг другу: приходили на выручку и прикрывали спину. Это беззаботный Блейз получил возможность упорхнуть через Ла-Манш и переждать время ненависти к слизеринцам у спокойных вод Адриатики.
Для верности Нотт выждал время до одиннадцати часов утра и позвал Питти. К этому времени у Грейнджер обычно был уже рабочий настрой, и он надеялся найти её, склонившуюся над кипой пергаментов или забравшуюся в кресло с ногами и бегло читающую объёмный том, написанный древними рунами…
Домовой эльф перенёс его в абсолютно безмолвную библиотеку. Не трещал камин, разгоняющий промозглость старого дома, не скрипело перо по пергаменту. Не шуршали страницы книг, и Нотт впервые засомневался в том, что знает Гермиону Грейнджер.
На самом деле, ему казалось, что он достаточно хорошо изучил её за те выходные, которые им довелось провести в его библиотеке. Нотт думал, что она с удовольствием может пренебречь шумной вечеринкой в пользу одиночества, тишины и чтения книг. Он считал, что настоящих друзей, которым она может рассказать всё и которые её поймут, у неё почти нет или нет совсем. Не в обиду победителю над Тёмным лордом, но они с рыжим дружком явно не дотягивали до уровня её интеллекта.
В любом случае, Теодор был практически уверен в том, что Грейнджер обязана быть здесь субботним утром. В одиннадцать часов! Он был готов прибыть сюда в половине девятого, но решил не торопиться, и что в итоге получил?
«Одиночество в компании книг, как ты и мечтал», — подсказал внутренний голос, от которого Нотт решил отмахнуться и задать вопрос домовику:
— Мисс Грейнджер ещё не приходила?
— Мисс ещё спит, сэр, — ответил тот шёпотом, и невольно Тео тоже перешёл на него:
— Что значит спит? — Его недоумению не было предела. Домовик Драко приглядывает за тем, что именно делает Грейнджер и когда?
— Мисс работала до изнеможения и попросила Питти переночевать здесь. Хозяйка Нарцисса не велела пускать гостей в какие-либо комнаты, кроме библиотеки, поэтому Питти приготовил ей постель в дальнем углу, на диване.
Нотт тяжело сглотнул. Грейнджер спит здесь. И ещё не проснулась.
— Спасибо, Питти, дальше я сам. Если что понадобится, мы тебя позовём.
Радостно закивав, эльф растворился в воздухе с еле слышным щелчком. Нотт глубоко вздохнул пару раз и направился в сторону единственного диванчика в этой библиотеке. По неведомым ему причинам тот был один на весь огромный книжный лабиринт Малфой-мэнора. Там и тут стояли кресла и низкие столики, готовые для работы, он даже знал о наличии двух рабочих столов, но диванчик был один.
Первое, что он заметил, — это её волосы. Нет, не так. ВОЛОСЫ. Они были везде и находились в кошмарном беспорядке. Невольно он вспомнил свой последний секс, который был практически неделю назад, и недовольно скривился. И что Забини в них нашёл особенного? Рука нечаянно запутается — вырвешь вместе с волосами. Вот уж девушка-то обрадуется…
В этом хаотичном ореоле кудряшек почивало расслабленное лицо. Губы были чуть приоткрыты, тень от ресниц веером украшала бледные щёки. Он не видел её всего неделю, но, казалось, Грейнджер была измождена. Впервые за всё это время он задумался над тем, каково было ей жить с этим проклятьем? Какие ощущения она испытывала от всего происходящего и как всё это влияло на её организм? Он не был сведущ в колдомедицине, но даже ему было заметно, что Гермиона
