Он же мог их взаимодействия уже назвать отношениями? Или ещё нет?
Даже если эти проростки и можно было назвать «отношениями», ему бы не хотелось их отяжелять лишними сомнениями и переживаниями. Поэтому в качестве желания он выбрал нечто совершенно невинное. То, о чём давно мечтал.
Появившись в кресле, Грейнджер мгновенно напряглась, натянулась, как струна, готовая звучать. Её волнение было осязаемым и ясным, как день, и Драко не смог удержаться от искушения поддеть её по этому поводу.
— Боишься, Грейнджер? — протянул он, с наслаждением отмечая, как вспыхнули её щеки и как в глазах отразилась целая гамма чувств: страх, смятение, смущение и, наконец, гнев.
— А ты, наверное, весь в предвкушении? — раздражённо ответила она.
— Конечно. Ведь у меня целое желание.
Малфой обошёл её кресло, встав у неё за спиной и наклонившись к ней, вкрадчиво спросил у самого уха:
— Хочешь знать, чего бы я попросил в разные года нашего знакомства?
Она не ответила, лишь кивнула, всё так же напряжённо и обречённо. Ему хотелось кричать, что он не сделает ничего против её воли, не принудит ни к чему постыдному или порицаемому, но он выбрал иной способ доказать ей это. Вновь выпрямившись, он негромко заговорил:
— На первом курсе Хогвартса я бы попросил тебя покинуть магический мир. — Заметив, как она усмехнулась, добавил: — О да, тогда я мог подумать, что вправе решать это. — Немного помолчав, продолжил: — На втором курсе я бы попросил, чтобы ты вылизала мои ботинки. — Гермиона даже обернулась, явно не ожидавшая таких откровений. — Что? — спросил он её с улыбкой. — Какой прок мне сейчас быть нечестным?
— А для чего быть столь правдивым? — Она передёрнула плечами и отвернулась. — Хотя я легко могу представить такое твоё желание на втором курсе.
Он не стал ничего отвечать на заданный вопрос, и рассказ потёк снова:
— На третьем курсе я бы попросил тебя признаться мне в любви в Большом зале.
— Это-то ещё зачем? — Гермиона не обернулась, но по её тону было понятно, что она обескуражена.
— Конечно же, чтобы тебя унизить и высмеять, — усмехнулся он. — Такой реванш за удар в нос! — Она издала тихий смешок, а Драко меж тем вспомнил Святочный бал. — На четвёртом я бы попросил сделать мне минет.
— Что, тоже в Большом Зале? — с издёвкой переспросила Грейнджер.
— Нет, — совершенно спокойно ответил он. — Но кончить я бы предпочёл на твоё голубое платье, которое заставляло меня тебя хотеть.
— У тебя и правда были такие фантазии на четвёртом курсе?
— Ты так говоришь, как будто у Уизли не было таких фантазий на четвёртом году. — Она едва заметно дрогнула, и он победно улыбнулся.
— Даже не хочу думать об этом сейчас, — еле слышно пробормотала она.
— Действительно, мы отвлеклись. На пятом году, — он начал обходить её кресло, — я бы попросил тебя сдаться Амбридж. — Провёл кончиками пальцев по её руке, лежавшей на подлокотнике, и остановился перед ней. — На шестом попросил бы выполнить вместо меня задание Тёмного Лорда.
Гермиона дёрнулась, как от удара, широко распахнув глаза. Малфой медленно присел перед ней, ожидая, что её любопытство заставит задать нужный вопрос…
— А на седьмом? — её голос был странно глух. Будто она за несколько минут прожила события того рокового года. Страшного года для всех.
— А на седьмом… — Драко невесомо коснулся её подбородка, но тут же убрал руку. — На седьмом я бы попросил тебя выжить.
Подбородок Грейнджер заметно вздрогнул, она сглотнула и, резко оборвав зрительную связь, отвернулась.
— Вот мы оба выжили, — продолжил он спустя несколько мгновений тишины. — И я счастлив, что у меня не было возможности загадать тебе желание раньше.
— И чего же ты хочешь? — Её голос был слегка сиплым, будто бы она боялась. Малфой догадывался, что она действительно боится, но только не его, а себя. Своей реакции на его желание.
— Поверь мне, ничего подсудного или аморального. — Мгновенно уходя от темы прошедшей войны, ответил он. Взяв её за подбородок, он развернул её лицо к себе и заставил посмотреть себе в глаза. — Грейнджер. Позволишь мне расчесать тебе волосы?
***
У неё был только один вопрос, который она и задала вслух:
— Что?!
Ей казалось, что вот он — момент истины. Сейчас-то Драко Малфой проявит своё настоящее лицо! Но, вопреки её ожиданиям, произошло нечто странное. Отринув эгоистичные, сальные желания, которые наверняка у него имелись, он просит позволить ему расчесать её волосы? Её копну, которую называл вороньим гнездом?
— Ты часто позволяешь Уизли делать это? — вывел её из задумчивости его вопрос.
Рон? Расчесывающий её волосы? От представившейся картины она едва не прыснула.
— Он никогда… не высказывал желания этого делать, — как можно непринуждённее ответила она.
— Тогда будет что-то, что я сделаю первым? — Он как-то странно улыбнулся и поднялся на ноги. — Так что вот, моё желание — я хочу расчесать твои волосы.
— Ну хорошо, — пробормотала она в ответ, покидая кресло.
В руке Малфоя уже лежала широкая, искусно украшенная расчёска. Усилием воли он убрал у кресла спинку и увеличил его высоту. Гермиона приподняла вопросительно бровь, безмолвно прося пояснить свои действия.
— Я всего лишь беспокоюсь о совместном удобстве, Грейнджер, — ответил он, жестом приглашая её вернуться в то, что осталось от кресла. — Так тебе будет удобно сидеть, а мне не придётся наклоняться.
— Ещё бы, чтобы Малфой да склонился, — едва слышно пробормотала она, забравшись на высокое сидение. Теперь её голова была чуть ниже него самого. Она уселась поудобнее, развернувшись к нему спиной, но Малфой медлил. Обернувшись, чтобы узнать причину заминки, Гермиона увидела, как он нерешительно крутит в ладонях расчёску. — Что-то не так?
— У меня есть ещё одна… просьба. Она необязательная, но тебе самой будет с ней… приятнее. — Если бы она не знала Малфоя, то подумала бы, что он смущается.
— Что за просьба?
— Ты не
