Он проснулся и резко открыл глаза. За мгновение до этого его рука напряглась, но Гермиона не успела даже сообразить, как лучше ей поступить — притвориться спящей или нет? Он не оставил ей выбора и теперь всматривался в её глаза с редкой для него серьёзностью.
— Доброе утро? — спросил он, и Гермиона невольно закрыла глаза, смакуя его хриплый, утренний голос в сочетании с ощущением дома и тяжестью руки на своём животе. Ей хотелось раствориться в этом ощущении. Задержать мгновение, сохранить это чувство и проживать его вновь и вновь, когда ей будет грустно и дождливо. Вспомнив о том, что её ждёт, она вздохнула чуть глубже, успокаиваясь и запрещая себе плакать.
— Доброе, — прошептала она и неуверенно улыбнулась.
Малфой выдохнул с таким облегчением, что сердце её сжалось. Мгновение спустя она уже была вовлечена в трепетный, бережный поцелуй, даже отдалённо не напоминающий о том безумии, которое случилось меж ними до сна. Медленно Малфой словно изучал её, словно играл на невидимом инструменте, которым была она, одну ему известную мелодию. Ей так хотелось остаться в этом поцелуе. Слиться с ним воедино и послать в Запретный лес все отягощающие обстоятельства их связи. Но она не была готова к последствиям, несмотря на то, что отступать было уже непозволительно поздно.
С трудом она прекратила поцелуй, но Малфой не обратил на это ровно никакого внимания, спускаясь поцелуями по линии скул и подбородку. Его рука наконец-то пришла в движение, но Гермиона резко остановила её. У Драко был такой озадаченный вид, что ей стоило огромных сил не рассмеяться от умилительности. Но она сдержалась.
— Что мы делаем, Драко? — тихо спросила она.
— Лично я планировал заняться с тобой сексом. — Он скептически приподнял бровь. — У тебя есть другие планы? — Она поёрзала под ним, усилием воли пожелала одеться, и он разочарованно застонал. — Только не говори, что хочешь побеседовать.
— Но я…
— Я даже знаю, что ты сейчас скажешь! — холодно протянул он, убирая с неё руку и приподнимаясь на локте. — Только никакая это не ошибка, Грейнджер, не сумасшествие и не специфичное действие проклятья на нас двоих! Хватит убегать от действительности, будь смелой, в конце-то концов!
— Ничего подобного я говорить не собиралась. — Гермиона села. — Я лишь хотела сказать, что я… я ничего не могу тебе обещать, Драко.
— Того, что есть сейчас, достаточно. — Он попытался погладить её по щеке, но она увернулась.
— Подумай о том, что будет потом. Возможно, мы не успеем справиться с проклятьем до того, как моя магия исчезнет и я стану сквибом. Сквибом, Малфой! Я покину магический мир навсегда! А если нет… если нет, меня ждёт свадьба с Роном и…
— Я не хочу думать ни о каком будущем, слышишь?! — яростно прошипел он, поднимаясь на один уровень с ней. — В отличие от тебя, у меня его вовсе может не быть. Всё, что у меня есть сейчас, — жалкий клочок сознания, заключённый в тебе. В тебе. Мне достаточно того, что ты тоже чувствуешь это. — Он схватил её за руку и прижал к своей груди. — Ну же, Грейнджер. Посмотри мне в глаза и скажи, что не ощущаешь того же самого. Или скажи мне, что испытываемые чувства к Уизли — сильнее!
— Я ничего тебе не могу обещать! — беспомощно прокричала она, вырывая свою руку из его цепких пальцев. — Мне нечего тебе дать, Малфой! От меня уже почти ничего не осталось…
Она сбежала от него так далеко, как только могла. Она достигла самой тёмной точки комнаты и только там дала волю своим слезам. Она оплакивала свою жизнь, свои обманутые надежды и своё своевольное и разбитое сердце.
========== XXXII ==========
— Ты сожалеешь?
Его голос, холодный и чужой, вывел её из размышлений — таких же обжигающе холодных, вязких и неприятных.
— Нет, конечно.
Невозможно было сожалеть. Но также не было никакой возможности малодушно закрыть глаза на все окружающие их обстоятельства.
— Скоро утро, — сказала она, не оборачиваясь и всё так же глядя в убаюкивающую темноту.
— Да. — Ничего не означающий ответ. Обернувшись, Гермиона нашла его в нескольких шагах от себя спокойного, но уставшего. Она осознала, насколько отвыкла от безразличной маски на его лице, и вздохнула.
— Я надеюсь, что скоро это всё закончится.
Малфой усмехнулся как-то обречённо и горько.
— Что именно закончится, Грейнджер? Действие проклятья? Ты надеешься сбежать обратно под крылышко к своему рыжему недоразумению и забыть? Или ты надеешься, что вместе с этой комнатой закончат своё существование и отношения между нами?
— Между нами нет никаких отношений, Драко, — твёрдо возразила она, отчаянно желая ощутить эту уверенность не только в голосе, но и внутри себя. Драко издал хриплый смешок. Его улыбка больше походила на оскал.
— Если тебе так легче, Грейнджер.
Едва заметная рябь наполнила комнату, как всегда, перед её пробуждением. Никто не сказал больше ни слова, но они смотрели друг другу в глаза, пока она окончательно не проснулась.
***
Теодор любил библиотеки, но с недавних пор его пребывание в одной из них было отягощено присутствием Грейнджер. Она сбивала его концентрацию, обкрадывала книги его вниманием, но самым возмутительным было то, что сама она не делала для этого абсолютно ничего.
Он совершенно не понимал своего смятения. Ему совершенно не хотелось её тела. Ему не хотелось видеть её в своей постели. И уж точно его не привлекала мысль о поцелуе с ней. Но было в её работе что-то завораживающее. С ней хотелось поделиться найденным отрывком, сложность и красоту которого она единственная из его окружения смогла бы оценить. Ей хотелось дать почитать дюжину книг и услышать её мнение о них.
Если перевести его мысли на общечеловеческий язык, то можно было бы подумать, что он жаждет… дружить? Но он с гневом отбрасывал подобные мысли. Желать дружбы с гриффиндоркой? Бред.
Меж тем сегодня она выглядела определённо лучше. Возможно, ей удалось выспаться или она не работала вчера на износ. Он покинул её в девятом часу вечера, заметив, что она старательно скрывает зевоту. Теодор надеялся, что она поступит мудро и сразу же ляжет спать.
Он не ведал, но ощущал, что на её хорошее самочувствие повлияло что-то ещё. Если в субботу она была рассеяна только по причине нервозности, то сегодня она была более собранная и если отвлекалась, то на свои размышления, явно не связанные с книгами. Гермиона не рассказала ему
