Динка озадаченно поморгала. Похоже, Руи один. Но едва она так подумала, как в комнате кто-то тихо шмыгнул носом.
И все-таки Старушка сейчас там, за этой дверью. Не Руи же плачет? Точно нет. Динка даже представить себе такого не могла.
Решив подождать, она отошла в сторонку, присела на корточки у стены и обняла колени.
Минут двадцать было тихо. Динка уже подумала, что шмыганье ей померещилось, как вдруг из комнаты для собраний послышался девчоночий голос.
– Я просто… хотела ее напугать, – виноватым тоном оправдывалась Рута. – Я… не хотела отравить ее, правда. И… – она снова зашмыгала носом, – я не хотела отравить тебя.
Рута уже почти рыдала.
– Только не тебя! Прости, Руи, пожалуйста!..
– Мне это неинтересно, – холодно перебил ее он. – Не продолжай. Причины и оправдания можешь оставить при себе.
Рута замолчала. По утихающим всхлипываниям Динка поняла, что девушка пытается сдерживать рыдания.
В этот раз молчание длилось недолго – минут пять.
– Рута, – наконец сказал Руи, – мне не нужен в команде человек, который будет вредить своим. Если подобное повторится – я тебя выгоню. И больше ты сюда не вернешься.
Из комнаты послышался судорожный вздох.
– Ха… хорошо, – послушно отозвалась Рута. – Я поняла.
Послышались шаги, и в коридор вышла Рута. Увидев Динку у стеночки, Старушка удивилась, но тотчас, нахмурившись, прошла мимо. Ни слова не сказала. Динка подскочила и побежала за ней.
– Эй, что ты там делала целый час? – спросила Динка; любопытство было сильнее ее. – Я ждать устала.
Рута сверкнула глазами в ее сторону.
– Подслушивала?
– Что подслушивала?! – разозлилась Динка. – Вообще ни слова не слышала! Руи тебе что-нибудь говорил?
Рута нахмурилась и отвела взгляд.
– Сказал, что выгонит, если такое повторится. Довольна, малолетка?
«Так тебе и надо», – подумала Динка, а вслух сказала:
– А, ну это я слышала. А перед этим он тебе что-нибудь говорил?
– Ничего он не говорил.
– Целый час молчал?
– Молчал. Целый час.
Динка большими глазами посмотрела на Руту. Она могла себе это представить. Целый час в комнате с Руи наедине. Чувствуешь себя виноватой. Боишься. Трясешься. Дрожишь. Ждешь, когда он на тебя накричит. А он молчит. Сидит с тобой в одной комнате – холодный, злой, занимается чем-нибудь посторонним, – и не говорит тебе ни слова. Как будто ты для него больше не существуешь. И уйти тоже нельзя, потому что уйдешь сейчас – и дверь под названием «Руи» будет закрыта для тебя навсегда. Он так испытывает. И наказывает.
– Ужас. – У Динки мурашки по коже побежали. – Руи изверг. Нельзя же так людей мучить.
– Ну! – внезапно поддержала ее Рута. – Еще как мучил! Я там чуть с ума не сошла! Молчит и молчит, молчит и молчит. И даже не смотрит на меня. В мониторы уставился, мышка «клац-клац» – документы какие-то листает.
«Как-то так я и думала», – мелькнуло в голове Динки.
– А я для него как будто ничем от стенки не отличаюсь, – продолжала Рута. – Это хуже всего. Лучше б наорал, ударил даже, но когда не замечает…
Кукольное лицо Руты исказилось, она шмыгнула носом и в конце концов все-таки заревела. Прямо как ребенок. Ревет и слезы руками по лицу растирает.
– Жестокий, – сквозь рыдания пожаловалась Рута. – Почему он так со мной? Он же знает, что я его… что он мне…
– Ага, чудовище, – поддержала Динка, неподдельно сочувствуя; а ты попробуй не посочувствуй, когда рядом так рыдают. – Не реви, а?
Но Рута продолжала реветь. Ревела, пока они спускались по лестнице. Ревела, когда вышли на выложенную красной плиткой тропу, ведущую к пансиону. А потом вдруг резко успокоилась и тяжело выдохнула, как будто рыдания ее утомили. Динка все время шла молча. Рута ее не прогоняла, да и с чего бы – им все равно обеим в пансион идти.
На полдороге к пансиону чей-то голос окликнул:
– Рута!
Хоть звали не ее, Динка машинально повернула голову назад.
К ним направлялся незнакомый Динке человек – не по дорожкам, а прямо через «сад камней», резво перепрыгивая с булыжника на булыжник, хотя можно было их просто обойти. Соскочив на выложенную красной плиткой тропу, он подошел к девочкам с улыбкой, но тотчас нахмурился.
– Ты плакала? – спросил, вглядываясь в лицо Руты.
Она отвела глаза.
– Тебе показалось.
– Руи довел? – вытянув брови домиком и криво улыбнувшись, угадал он.
Рута молчала, по-прежнему отворачивая заплаканное лицо, а Динка тем временем рассматривала незнакомца. Коренастый, темноволосый. Молодой – наверное, как Руи, – но глаза как у доброго старичка. Под глазами неожиданная россыпь веснушек. Обычно ведь конопатыми рыжие бывают, а этот брюнет почти. Нос кривой, как будто его однажды сломали, и кости неправильно срослись.
Догадавшись, что Руту лучше сейчас оставить в покое, он перевел взгляд на Динку. Улыбка стала шире – радушная, затронувшая карие глаза.
– А ты, видимо, новенькая. Я Антон. – И зачем-то подняв руку на уровне головы, уточнил: – В команде.
– Динка, – представилась девочка.
Руи говорил, что вместе с ней в агентстве будет восемь мироискателей. Значит, Антон последний – теперь она знает их всех.
– Мне нужно к Руи зайти, сказать, что вернулся. – Он снова обращался к Руте. – А потом можно к тебе заглянуть?
Старушка только пожала плечами, мол, как хочешь, мне все равно. После чего развернулась и возобновила путь к пансиону. Динка зачем-то поспешила за ней, но на ходу обернулась. Антон стоял там же, где они его оставили, и как-то очень грустно смотрел им вслед. Динка тут же себя поправила: нет, не им – он смотрел вслед Руте. Заметив взгляд Динки, неловко улыбнулся, словно застигнутый на месте преступления, и, повернувшись спиной, двинулся к зданию офиса.
