Он распрямился и вперил взгляд куда-то вдаль, прикрываясь от солнца ладонью, словно позабыл про свои чёрные очки.
– Садху́ни, – сказал Кханд. – Я пойду искать место для гиры.
Нив хотел возразить, что проще поставить гиру у корабля, пока не разошлась буря или смерч – или что тут на границе зоны молчания путает местами небо и песок, – но решил, что не стоит спорить со стариком, который совершил уже три тысячи вылетов.
У Нива было время, чтобы осмотреться.
Горы, которые мерещились ему в иллюминаторе корабля, оказались припорошенными пылью камнями. По сравнению с величественными холмами рядом с ламбдой мекхала-агкати была плоской, как равнина. Над мелкими дюнами, причудливо повторяя их изгибы, текли тонкие ручейки красноватой пыли. Единственный высокий бархан, похожий на застывший в песке гребень волны, лишь немного возвышался над виманом.
Небо, пугающе багровое в вышине, необычно темнело у горизонта. От серповидных дюн вдалеке поднималась страшная полуденная ночь.
Кханд, закончив свои непонятные поиски, неторопливо возвращался к виману.
– Смотри, там! – крикнул Нив старику.
– Яна́ти! – хмуро ответил Кханд.
– Что? В смысле? Мы успеем?
– Это до нас вообще не дойдёт, мааван! Здесь всегда так. Нир бхайана!
Маска у Кханда засвистела, как прохудившийся баллон с воздухом, и Нив понял, что старик смеётся. Кханд встал рядом с контейнером и с важным видом упёрся костистыми кулаками в поясницу.
– Я подыскал там местечко хорошее. Песок пока проверю, а то лопатку взять забыл. А потом вместе перенесём эту ва́сту. Праса́р?
Кханд нырнул в пассажирский отсек, что-то торопливо погремело, металл об металл, и старик вылез обратно на пекло с короткой изогнутой лопаткой, больше похожей на какое-то изощрённое орудие для пытки.
– А почему нельзя установить гиру здесь? – спросил Нив. – Насколько я понимаю, не должно быть никакой разницы.
Кханд недовольно покачал головой и направился к ближайшей дюне, закинув лопатку на плечо. Нив поплёлся за ним.
Ветер усиливался, обдавал их колкими брызгами песка. Темнота у горизонта поднималась всё выше. Нив шёл, опустив голову. Его ноги в тяжелых и неудобных ботинках с толстыми, как у хромых, подошвами глубоко проваливались в песок.
– Ветер тут всё-таки совсем нехороший, – пробормотал он.
– Вон там! – крикнул Кханд.
Нив поднял голову.
– Читра́йя! – проскрипел старик сквозь забитые фильтры маски, показывая на темноту у горизонта.
– Да что вон там-то?
– Ветер, как ты говоришь, нехороший. Ре́шма! А здесь – так, приятный ветерок.
Раскалённая песчинка угодила Ниву в глаз, он вздрогнул и зажмурился. По щеке заскользила слеза.
– Мне казалось, в таких случаях вообще не летают, – проговорил он, смахнув слезу.
– Здесь по-другому и не бывает. Когда летать, если в таких случаях не летать? Вообще, что ли, не летать абхила-сита? Это же мекхала-агкати! Думаешь, почему её так назвали?
Кханд остановился, скинул с плеча лопату и вдавил её ногой в рыхлый песок.
– Но всё-таки, – не унимался Нив, – не может вся эта пыль как-нибудь повредить двигатели?
– Аса́тья, – ответил Кханд.
На крыше вимана загорелись сигнальные маячки. Их частое нервное мерцание было похоже на беззвучный крик о помощи.
– Вот, ещё один боится ветра! – пробурчал Кханд. – Виманас! На кой ляд тут включать систему оповещения, если всё равно ничего не работает?
Нив вдруг подумал, что пилот испугается бури и улетит, не дождавшись их возвращения – бросит их здесь, посреди мёртвых песков, где они не протянут и часа.
Кханд копал, нетерпеливо переходя с места на место. Он глубоко зачерпывал лопаткой песок, но стенки ямки тут же осыпались. Наконец он остановился и, выругавшись, вытер лоб рукавом.
Он тяжело и хрипло дышал. Его куртка потемнела на груди от пота.
– Может, попробовать там? – предложил Нив, показывая на подветренную сторону дюны.
– Плохое место! – сплюнул Кханд. – Кустхаа́на!
Но всё же направился к дюне. Там он копнул несколько раз и, удовлетворившись, кинул лопатку в песке и махнул Ниву. Они вместе перетащили гиру к дюне, но нести её по песку, расползающемуся под каждым шагом, было непросто даже вдвоём.
Контейнер открывался сбоку и тут же распадался на две половинки, как сломанная скорлупа – Нив неудачно разомкнул тугие, похожие на когти крепления, и гира с глухим стуком повалилась в красный песок.
Он удивлённо уставился на длинное клиновидное устройство из тёмного металла, которое напоминало огромный бур для зыбучих песков. К верхней части гиры крепилась сфера из мутно-белого стекла, выглядевшая точь-в-точь, как уличный фонарь, а посередине корпус обхватывал толстый обруч с раздвижными креплениями – тренога.
Придерживая гиру за обруч, спотыкаясь, поднимая облачка пыли, Нив и Кханд воткнули её, как флагшток, в разрытую яму. Кханд, сверившись со своими записями, заставил развернуть гиру в противоположную сторону, а затем стал поворачивать по часовой стрелке сферический фонарь. Гира скрипела так, точно весь её механизм проржавел насквозь. Сделав несколько оборотов, Кханд отошёл на пару шагов и, повернувшись к Ниву, сказал:
– Сейчас!
Гира ритмично раскачивалась вверх и вниз – медленно, как маятник, отсчитывающий время, оставшееся до того, как всю пустыню вокруг накроет бушующий у горизонта смерч. Всякий раз, когда её подбрасывало вверх, из ямки вылетали брызги песка, а фонарь ярко вспыхивал, окрашивая пески в неестественный белый цвет. Радар издавал неприятные электрические звуки, похожие на резкие отрывистые хлопки, с которыми взрываются газовые лампы.
Хлопок и вспышка. Хлопок и вспышка.
– Долго это обычно? – спросил Нив.
– Нет, – сказал Кханд. – Хотя по-разному бывает. Гира сама встанет, она лучше нас всё знает. А ты можешь пока это, прогуляться, осмотреть тут всё сарва́тас.
Нив сначала подумал, что старик издевается, но стоять рядом с гирой, которая выжигала глаза световыми разрядами, и правда не хотелось. Он огляделся и заметил вдалеке невысокую скалу, утопающую в дюне.
Кханд продолжал невозмутимо наблюдать за гирой. Ритмичные вспышки отражались в его пилотных очках.
Нив шёл по наветренной стороне дюны.
Ноги его глубоко увязали в песке, он наклонялся вперёд, к гребню дюны, чтобы не поскользнуться из-за осыпающегося песка, однако всё равно оступился и чуть не упал. Ветер дул ему навстречу, поднимая лёгкий, почти невесомый песок, который тут же растворялся в воздухе. Жар чувствовался даже через толстые подошвы. Дойдя до середины гребня, Нив устал бороться с песком и остановился.
Он обернулся на Кханда, который по-прежнему стоял, сцепив на груди руки и рассматривал что-то вдали – быть может, клубящиеся у горизонта песчаные тучи. Ритмичные вспышки гиры освещали его невысокую ссутуленную фигуру. Нив вспомнил, как ещё несколько дней назад думал о первом полёте в мекхала-агкати, представлял современные скоростные виманы, специально построенные для открытой пустыни, слаженные действия команды опытных инженеров, которые строго следуют инструкциям, отработанным за долгие годы исследования песков. Все действия рассчитаны по минутам, у каждого – своя чёткая роль, никто не совершает ошибок, и пилот не включает сигнал паники, когда дует привычный для этих мест ветерок. Но Ниву достался разваливающийся виман и косноязычный
