Ана выключила приёмник.
Надо поесть. И собраться. Завтра на сборы уже не останется времени.
Ана поставила на кухне чайник и вернулась в комнату.
Что взять с собой? Что оставить?
Наручные часы с четырьмя стрелками, которые когда-то остановились у него на руке. Одежда, в которой ещё сохранился его запах. Его синяя куртка. Письмо о переводе.
На кухне тем временем выкипал чайник.
Ана села за стол и стала составлять список всего, что ей потребуется в пути:
дыхательная маска;
фильтры для дыхательной маски
(она оглянулась по сторонам, ища подсказки);
новое платье, которое она надевала лишь несколько раз;
две-три упаковки сладкого супа;
заварка для хараса;
украшения;
шприц…
Нет.
Ана раздражённо вычеркивала записи на листке. Радио не работало. За окном смеркалось.
Всё нужно сделать не так. Всё это не потребуется ей больше. Всё это нет смысла забирать с собой.
Она так и заснула за столом, не успев дописать список. Утром всё тело у неё болело. Проснувшись, она испуганно вздрогнула – неужели опоздала? – но нет, было ещё совсем рано, за окном даже не начало светать.
Но ей всё равно нужно спешить. Времени на список нужных вещей не остаётся – и она складывает в сумку всё, что попадается ей под руку.
Только вещи Нива не берёт.
Перед уходом Ана подумала, что стоит, наверное, в последний раз послушать радио, сводку погоды, утреннюю музыку, треск помех, но побоялась включать приёмник, словно из-за выпуска новостей могла опоздать.
Собравшись, она надела маску и ещё раз обвела взглядом комнату. Сюда она уже не вернётся.
Воздух на улице ещё пронизывала ночная прохлада, и Ана заторопилась, как будто хотела опередить рассвет. Она села на поезд на Нивартане. Вагон, несмотря на ранние часы, не пустовал, но на неё никто не смотрел. Она уже превратилась в призрака. На одной из перевалочных станций ей пришлось ждать поезда необычно долго, но она всё равно приехала в патман слишком рано – за несколько часов до объявления посадки.
На территорию патмана – как когда-то, множество лет назад – никого не пускали.
У входа стояли полицейские с оружием. Вокруг здания, у ограды, собралась целая толпа – все о чём-то говорили, где-то даже хрипело радио.
– Что случилось? – спросила Ана у невысокого мужчины, но тот лишь мельком взглянул на неё, нахмурился и отошёл в сторону.
У кого-то в толпе оказался работающий приёмник. Доносились изуродованные хрипом помех слова:
– …считает, что нет оснований для беспокойства… падению долий на территории города… расчёты очень приблизительные…
Ану толкнули, она выронила сумку и чуть не упала. Давка у патмана нарастала, со стороны ближайшей станции потянулись клокочущие толпы. Кто-то забарабанил в двери.
Тут же возникло несколько фигур в красных балахонах, прорезался крик. Ана вздрогнула. Она тоже протискивалась к дверям, но её не пускали. Толпа напирала, теснила полицейских.
– У меня есть билет! – закричала Ана.
Над головой полыхнуло жаром, и заревели дюзы. Ану чуть не сбил с ног мощный поток ветра, и всё вокруг завертелось, утонуло в свете. Над толпой завис виман с включёнными прожекторами. Ударил в уши металлический голос:
– Внимание! Вы мешаете работе патмана! Расходитесь!
Но люди не слышали.
– Все нарушающие режим будут арестованы!
Однако толпа лишь сильнее попёрла в закрытые двери. Прогремели выстрелы. Вход в патман застилало чёрной гарью из дюз. У Аны перехватило дыхание – дым разъедал лёгкие даже через маску. Её сбили с ног, она повалилась на тротуар и на секунду потеряла сознание.
Её подняли чьи-то сильные руки. Она встала, покачиваясь от слабости. Кто-то поддерживал её за плечо.
– Вам нужно уходить, – сказал полицейский.
– Но у меня есть билет!
Ана полезла в карман, где лежал тоненький лист с изображением рассекающего небо вахата. На мгновение ей показалось, что она потеряла его, что листок выпал, когда её толкнули. Но билет был на месте. Ана протянула его полицейскому.
– Все полёты откладываются на неопределенное время, – сказал он. – Вам придётся долго ждать.
– Хоть всю оставшуюся жизнь, – сказала Ана.
Полицейский пожал плечами.
Толпа у заграждений быстро редела. На территорию патмана по-прежнему никого не пускали. Чёрный виман несколько раз с грохотом пролетал над землёй, поднимая облака пыли. Полицейские с автоматическими винтовками проверяли у всех билеты и документы, но Ану больше никто не трогал – она стояла чуть поодаль от остальных и смотрела на взлётную площадку вдалеке, на красивые стремительные вахаты.
* * *В патман стали пускать уже после полудня. К тому времени у ворот оставалось лишь несколько человек – и почти два десятка полицейских.
В плеве царила пугающая пустота.
Ана сняла маску. Кто-то опрокинул урну, и на полу у входа валялись смятые листки и пустые бумажные пакеты. Воздух пронизывала приятная прохлада с примесью хлора.
Ана медленно прошла между рядами сидений и остановилась перед пустым расписанием полётов. Её вахат должен был давно улететь. Она села напротив настенных часов, которые невозмутимо отсчитывали бессмысленное время, и поставила в ногах сумку. Она не взяла с собой ни еды, ни питья. Горло у неё пересохло.
Ана закрыла глаза.
Она чувствовала себя так, словно пришла на приём в агада-лая – к старому врачу, который всегда относился к ней с вниманием, всегда выслушивал жалобы, всегда давал направление на новый препарат – и ждёт в пустынном плеве, пока подойдет её очередь. Врач занят и никак не вызывает её к себе. Но Ана будет сидеть здесь до самых сумерек. Она будет ждать.
От холодного воздуха кружилась голова, однако дышать, несмотря на сотни работающих дхаавов, не становилось легче. Ана с хрипом глотала воздух.
Это начиналось. Приступ.
Она поднялась, но ноги её подкосились, и она повалилась на пол.
Вокруг – во всём плеве – не было ни души.
Ана отчаянно глотала ртом воздух. Она повалилась на спину, на грязный пол. В глаза ей бил свет потолочных ламп, по щекам стекали слёзы.
Собрав оставшиеся силы, она всё же смогла сделать вздох. Грудную клетку тут же пронзила острая боль, но она вздохнула снова. И ещё, и ещё.
Ана валялась на полу.
Огромные настенные часы рядом с пустым табло громко и безжалостно отсчитывали время. Секундная стрелка двигалась рывками, застывая на мгновение, когда Ана делала вдох – с каждым разом всё дольше, точно завод у часов медленно сходил на нет, пока стрелки вдруг не замерли, остановились.
Перестало доноситься дыхание дхаавов. Плев захватила тишина.
Ана встала – медленно, чтобы вновь не закружилась голова, – и уселась рядом с сумкой. Её клонило в сон, она сопротивлялась, не хотела проснуться от удушья, но как-то незаметно провалилась в темноту.
Сон был похож на обморок.
