Они оказались в широком шумном зале, где пахло по́том и мочой, а обжигающий красный свет сменился на холодный белый.
К Ане постепенно возвращалось зрение.
Она находилось в подземной гатике, где собралась такая толпа, какую не видела даже площадь у Самкары. Люди пробивались в конец зала, к едва различимым дверям, преграждающим выход, подъём на улицу, где можно дышать.
Зачем он привёл её сюда?
Она прислонилась к стене. Рука, державшая её за талию, исчезла. Ана дернулась, повернулась – так быстро, насколько могла, – но Нива уже не было, он исчез в безумной толпе.
– Нив!
Ана потратила на этот крик весь воздух, но никто её не услышал, никто не обернулся.
На подземном этаже разливалась дикая вонь – пот, нечистоты, сырость, как в подвалах старинных домов. Ану мутило от запахов, и она вновь натянула маску.
Зачем он привёл её сюда?
Она испуганно озиралась. Она понятия не имела, что произошло, почему загорелся аварийный свет и врубилась сирена, что все эти люди делают под землёй. В маске Ана почувствовала себя увереннее, в силу выработанной за долгие годы привычки, но дышалось сквозь свистящие пыльные фильтры ещё тяжелее.
Она пошла вглубь зала, касаясь ладонью грязной сырой стены.
Почему он оставил её здесь?
Нужно найти его, нужно хотя бы увидеть его лицо. Теперь, когда к ней вернулось зрение…
Нога подвернулась, она чуть не упала. Никто не поддерживал её, а собственных сил не хватало.
Ана уселась на пол.
Какие-то люди проходили мимо, задевали её ноги. Ана закрыла глаза. Ей нужна всего пара минут. Она немного отдохнёт, а потом найдёт его. Пара минут, чтобы восстановиться.
Ана невольно прислушивалась к тому, что творится вокруг.
Со всех сторон доносились изуродованные слова, дыхание, стоны и плач. Голоса сливались в единый гортанный крик, вопль запертой в подземелье толпы, который страшно нарастал, пока вдруг не оборвался, захлебнувшись на выдохе. Несколько мгновений Ана слышала только незыблемую тишину. Но потом ор поднялся снова.
Почему он оставил её здесь?
Почему бросил посреди этого хаоса, когда она даже не может подняться на ноги?
Ана проваливалась в головокружительную темноту – пол разошёлся под ней, и её затянуло в чёрную горловину ночи. Тело сковал паралич. Поначалу её испугала эта непреклонная слабость, но потом она перестала бороться с подступающим сном, поддалась ему. В этот же миг дыхание перестало её беспокоить, головная боль прошла, шум толпы угас, пробиваясь к ней через невидимую завесу, и лишь подчеркивал облекающую её тишину.
Прошло мгновение – а может, несколько часов, – и кто-то вновь споткнулся об её ноги. Ана вздрогнула и открыла глаза.
Гатика пугающе затихла.
Люди уже не толкались, пытаясь пробиться к закрытому выходу или найти родных. Все успели отыскать друг друга – или же потерялись совсем. Изредка ещё слышались взволнованные крики и детский плач, но все остальные, смирившись, тихо сидели на низких скамьях или на полу, подстелив под себя куртки.
Где-то в стенах захрипели вещатели.
Тело Аны ломило от каменного холода пола. Со стен били ритмичные, похожие на биение сердца удары – как маятник, отсчитывающий оставшиеся часы. В ушах закололо от электрического треска. Сейчас кто-то, наблюдающий за беспомощной паникой запертой толпы, настроит на гигантском приёмнике искомую волну.
Ана поднялась.
Передвигалась она с трудом. Но помогать было некому. Люди удивлённо поглядывали на неё – как она медленно, шаткой походкой идёт между скамьями, думая только о том, чтобы не упасть. Один паренёк брезгливо отвернулся, когда она прошла мимо, хрипло дыша через маску.
Она еле добралась до другого конца зала и опёрлась плечом о холодную стену. Его нигде не было.
Нив.
Над головой зазвучал голос, спокойный и ровный, похожий на тот, который объявлял о прибытии поездов:
– Сохраняйте спокойствие…
Ана отодвинулась от стены и посмотрела на двери вдалеке, за головами бесчисленных людей.
– …для вашей же безопасности…
Она продолжила идти.
Он не мог исчезнуть. Где он? Его унесло потоком толпы. Но он здесь. Он её ищет.
Ана шла осторожно, рассчитывая каждый шаг, выставив перед собой руку, как слепая.
Он должен быть где-то здесь.
– …поступил неожиданный сигнал из наблюдательной ламбды… Хотя изначально считалось…
Громкость то слабела, то нарастала вместе с электрическим треском. Все в гатике взволнованно замолкли и слушали.
Ана остановилась. Она всё поняла. Оставалось уже недалеко до дверей, у которых стояла знакомая серая фигура. Она всё поняла. На город падают горящие осколки планет, улицы заливает кипящее пламя, раскалываются пополам абитинские башни – и при этом не слышно ни единого звука, как в пустоте.
– …каалака по неизвестным пока причинам изменилась… поэтому возможно падение…
Рассыпаются, превращаясь в пыль и песок, крашеные стены домов. Плавятся от чудовищного жара колонны надземных путей, и скелет бадвана, дрогнув, оседает под собственным весом, проваливается в пламя.
– …есть лишь небольшая… расчёт падения до сих пор…
Небо – багровое, как песок в сердце пустыни. Ветер разносит по улицам дым и огонь.
– Сохраняйте спокойствие! Скоро…
Передача оборвалась.
Взвились обеспокоенные голоса. Люди вокруг обсуждали услышанное. Мужчина рядом с Аной говорил громко и нервно, обращаясь к стене, в пустоту, но Ана различала лишь отдельные слова на гали.
Идти дальше не было смысла и сил. Она нашла себе свободное место и села на пол, как другие. Полная молодая женщина мельком взглянула на неё и отодвинулась подальше.
Ана попыталась сосредоточиться на дыхании.
Не нужно думать о том, что происходит там, наверху. Они в самых недрах города. Им ничего не грозит. Даже если улицы над ними зальёт огнём.
Нив.
Но ведь здесь никого нет, кроме неё. Во всём этом убежище – нерушимая пустота.
И Ана снова закрыла глаза. Темнота охватила её, и она отдалась ей целиком.
Она видела город.
Но это были не разрушения и огонь, не падающие из рассеченного огненными вспышками неба долии, а проливной дождь. Потоки воды бурлили по тротуарам, стекали по стенам, смывая краску с фасадов. Пустынный песок под ногами превращался в речную грязь. Дышать было приятно и легко, но Ана понимала, что каждый её вдох…
Кто-то грубо толкнул её в плечо, и Ана проснулась.
Над ней склонился человек в красном балахоне. На плече у него висела автоматическая винтовка. В первую секунду Ана подумала, что задремала в поезде, и её разбудили на последней станции – там, где завершается бадван. Потом она вспомнила.
– Всё закончилось, – сказал человек в балахоне. – Можете идти.
Ана встала.
В убежище почти никого не оставалось. Несколько полицейских ходили между рядами, высматривая спящих. Двери открыли настежь.
Ана не помнила даже, как попала в гатику. Кто-то привёл её, когда она едва не теряла сознание и не
