Песчинки барабанили в стекло. Ветер поднимал песок в небо и волнами обрушивал на бадван, снося его с опор.
Стало темно, как ночью.
* * *Буря бушевала всю ночь.
Ана уже и не помнила, как заснула, однако утром, встав с постели, она сразу поняла, что всё завершилось, даже не поднимая штору на окне.
Тишина.
Выпив чашку горького хараса, она оделась и вышла из дома. Улица была ослепительно пустой, без признаков жизни. Сигнальные маяки на бадване не горели. Запах песка, который скрипел под ногами, чувствовался даже через маску. Город выглядел заброшенным и мёртвым, словно сдался на милость пустыне.
На перроне Ана стояла одна.
Прошло больше часа, прежде чем из-за поворота вынырнул пассажирский состав и пролетел, не сбавляя хода, мимо перрона, издевательски сверкая яркими глазницами окон. Вещатели молчали. Никто не предупреждал об изменённом расписании поездов.
Когда Ана добралась наконец до патмана, то оказалось, что работает лишь одна стойка, к которой ещё с улицы выстроилась длинная нетерпеливая очередь. Снова пришлось ждать.
У Аны болели ноги, дышала она через силу. Маска страшно хрипела при каждом вздохе. Когда подошла её очередь, она уже едва стояла на ногах.
Безразличный голос в окошке произнёс:
– Куда?
– Южный Хапур, – сказала Ана.
– Документы.
Ана протянула в окошко тоненькую книжицу. Мужчина за стойкой недовольно спросил:
– А где справка?
– Какая справка?
– Медицинская. Для разрешения необходима медицинская справка по форме…
– Но, вы знаете, я… – начала Ана.
– Следующий! – перебил её мужчина.
Ана даже не успела ничего сказать, как её оттолкнули от окошка. Она вышла из плева. Очередь стала ещё длиннее и тянулась до самого конца улицы, до самого горизонта.
* * *Ана решила поехать в старую агада-лая. Прежний врач наверняка её помнит. Он был обходительным, всегда внимательно слушал, когда она рассказывала о приступах по вечерам, и ни разу не заставлял дышать через жуткий, похожий на искусственные лёгкие аппарат. Старый врач наверняка выдаст ей требуемую справку.
Однако ей пришлось прождать в плеве до вечера.
Невысокий мужчина лет сорока заговорил с ней, но она ничего не отвечала и лишь мотала головой, как немая. Ей хотелось, чтобы невысокий мужчина замолчал. Она обрадовалась, когда тот наконец ушёл – поднялся куда-то по лестнице, – но потом поняла, что никто больше не обращает на неё внимания. Она может торчать в этом проклятом плеве хоть несколько лет. Её так и не вызовут на приём.
Она постучала в дверь кабинета и, когда ей не ответили, осторожно заглянула внутрь. Врач сидел за столом и листал книгу. Увидев Ану, он скривил губы и указал на дверь.
Занят. Подождать в коридоре.
Ане вдруг захотелось, чтобы приставучий мужчина вернулся – со своим громким голосом, от которого покалывало в висках. Он хотя бы проявлял к ней интерес.
Она прождала перед кабинетом врача до сумерек и поехала домой.
По дороге она думала, что не сдастся, что завтра обязательно приедет снова и будет, если потребуется, приезжать каждый день, пока они не поймут, что она заслуживает эту несчастную справку, последнюю услугу, которую они способны ей оказать.
Ана так разволновалась, что не сразу почувствовала жжение в лёгких, как после едких лекарств. Воздух в вагоне казался разреженным, она не могла глубоко вдохнуть. Так обычно начинался приступ.
Она вышла на ближайшей станции и спустилась в плев. Села на скамейку, закрыла глаза. Попыталась успокоиться.
Это вовсе не приступ, с ней всё в порядке. Она просто устала. Это пройдёт.
Ана вспомнила, как познакомилась с Нивом. Она тогда потерялась и никак не могла найти очередную агада-лая. Это было давно, с тех пор всё изменилось.
Она вздохнула, и её маска протяжно захрипела.
Двое полицейских у лестницы поглядывали на неё с вялым безразличием. Ударил отрывистый гудок, и поезд наверху стал медленно, с тяжёлым металлическим лязгом, набирать ход. Посыпалась с потолка пыль. Всё вокруг превращается в песок. Вещатели вдруг затрещали и изрыгнули в плев какой-то надсадный шум. Шум нарастал, заглушая всё вокруг, сбивался, затухал, но потом расходился снова, громче и ярче, вплоть до звона в ушах.
Ана не могла больше здесь находиться.
Она заковыляла к выходу. Кто-то толкнул её в плечо, и Ана оступилась, уткнувшись в стену плечом. На станцию подошёл новый поезд, и теперь спускающаяся с перрона толпа ломилась в узкие двери, распихивая всех на своём пути.
Нужно немного подождать. Вскоре толпа поредеет, и тогда она сможет выйти.
Что-то происходило вокруг.
Людей точно било током, некоторые даже испуганно отшатывались от стен. Лампы у потолка на мгновение погасли, а потом загорелись истошно-красным. И тут же пробуравил черепную коробку чудовищный рёв. Мощная аварийная сирена едва не сбивала с ног. Всё стало красным, глаза заливало кровью. Ана зажала уши и закричала сама, но крик её быстро оборвался, выдохся, она не могла даже пошевелиться, не могла вздохнуть.
В красном мареве панически метались неясные фигуры. Ана стояла на коленях, зажимая уши. Кто-то слепо налетел на неё, и она упала на грязный пол.
Вой сирены не прекращался, а лишь неумолимо нарастал, разрезая окружающее пространство – с каждым мгновением, с каждым ударом сердца.
Потом сирена захлебнулась.
Ана приподняла голову.
Всё вокруг теперь тонуло в тишине, она не слышала больше ни рёва сирены, ни испуганных голосов. Она попробовала встать, но нога её подвернулась, и она рухнула на пол. Воздуха не хватало. Дыхательные фильтры надрывно свистели, виски стискивало от напряжения, но она всё равно не могла надышаться.
Ана закашлялась и стала снимать удушающую маску.
Казалось, дхаавы, разом свихнувшись, откачивают из плева воздух – поэтому и замолкла паническая сирена, ведь звук не распространяется в пустоте. Перед глазами Аны мелькали неясные пятна. Кровь пульсировала в висках. Ненужная теперь маска валялась на полу, но Ана всё ещё не могла вздохнуть. В груди нарастала жгучая боль, и не было ни сил, ни воздуха, чтобы позвать кого-нибудь на помощь.
Ана приподнялась на руках – над ней смыкалась кровавая темнота, глаза не различали ничего вокруг – и захрипела. Лёгкие её расширились, и тут же оглушающие запахи обрушились на неё мощной волной – пыль, висящая в воздухе, горячий песок, вонь из мусорки, жжёная резина. Голова закружилась от яростного смрада, но желание дышать было сильнее, чем отвращение. Ана перевернулась на бок, упёрлась в пол и попыталась встать.
Кто-то обхватил её за талию – сильная мужская рука, Нив – и легко поднял, поставил на ноги. Ана покачнулась, но мужчина не отпускал. Он потянул её за собой – она хотела что-то сказать, но лишь застонала.
Дыхательная маска.
Ана наклонилась, удерживаясь за протянутое плечо, и подхватила её с пола.
А потом Нив повёл её за собой.
Она всё ещё плохо видела. Часто спотыкалась, хотя пол под ногами был ровным. Красное свечение, которое охватывало всё вокруг, мешало ей идти.
Они спускались
