У девочки разболелась голова, что случалось каждый раз, когда она пыталась вспомнить прошлое.
Почувствовав, что ужасно замерзла и едва может пошевелить руками, а ног вообще не чувствует, Лиза встала.
"Надо уйти к себе. Пускай потом Джен отчитает меня за то, что я сбежала — мне все равно. Быть может, уже завтра они меня выгонят? Я ведь никому не понравилась. Меня даже не попытались кому-то представить, кроме этой жуткой старухи. Я была пустым местом. Они меня ненавидят".
Мысли бродили в голове, как заблудившиеся люди в дремучем лесу.
Ноги сами собой привели ее на террасу, куда она взобралась по небольшой винтовой лесенке. Тут стояло несколько летних лежанок и даже имелся подсвеченный бассейн, хотя Лиза не могла и представить, какой экстремал согласился бы купаться там на холодном осеннем ветру.
Но когда она подошла поближе, ей показалось, что атмосфера была не такой уж холодной — она даже начала отогреваться. Через какое-то время Лиза обнаружила, что вся терраса закрыта стеклянной крышей и стенами.
Неожиданно возле бассейна она обнаружила "сладкую парочку": Джастина с Джиной.
Они лежали на мягком диване, абсолютно голые. Причем, как удивленно отметила шокированная Лиза, — девушка была сверху. Ее волосы мерцали синеватым светом, идущим от бассейна.
Подняв голову, Джина заметила Лизу.
Наверное, что-то ощутив в поведении партнерши, Джастин тоже остановился, повернул голову к выходу. Похоже, он даже немного смутился.
— Не обращай на нее внимания, дорогой. Пускай смотрит, — хмыкнула Джина, снова начиная его целовать. — Она ведь пустое место — считай, что к нам на огонек забежала белая крыса, — девица хихикнула, прижимаясь к нему всем телом.
Лиза убежала, с грохотом хлопнув дверью. Ей снова пришлось пробежать через сад — затем она нашла вход в дом и поднялась к себе.
Не вызывая Розу — ей не хотелось никого видеть — девочка стащила с себя платье и почти разорвала его, смяла и швырнула в корзину с грязным бельем. Она знала, что никогда больше не наденет его.
Она поплелась в ванную, села на бортик, открутила краны и, сосредоточенно глядя на набирающуюся воду, ушла в тяжкие думы. Усталость рождала в теле тяжесть и пустоту.
Девочка забралась внутрь, почему-то ощущая себя грязной. А еще — очень замерзшей. Словно ее тело превратилось в кусок льда.
"Жаль, что тело, а не сердце", — вяло подумала она, почти засыпая в ванной.
ГЛАВА 7.
Лиза стояла перед зеркалом, расправляя складки платья. Затем застыла, замерев, гипнотизируя гладкую поверхность огромными серыми глазами, опущенными длинными ресницами.
Тонкие, нервные пальцы пианистки поднялись вверх и запутались в густых светлых волосах — словно тонкие лепестки лилий в жемчужной пене.
Она рассматривала себя, в миллионный раз пытаясь понять, осознать — что в ней было не так?
Прошло пять лет, проведенных в доме Армстронгов. Пять лет, благодаря которым тело развилось и превратилось в идеальную имитацию мраморной скульптуры.
В свое время Лиза боялась, что останется плоскогрудой… Или что ее ноги будут слишком тонкими. Или она, не дай Бог, растолстеет.
Ведь слишком много времени она провела в приюте, и это не могло не отразиться на ее внешности. А внешность и талант были единственными, что у нее осталось ценного в этом мире.
Прочитав взахлеб множество сказок — в доме была огромная библиотека, которой ей разрешили пользоваться — Лиза осознала, что Золушка не была бы нужна принцу, если бы вдруг родилась уродиной.
Или если бы высохла от работы на мачеху и падчериц.
Поэтому она сама очень старалась ухаживать за собой. Не пила, не курила. Правда, избегать стрессов не получалось.
Лизе повезло, что она сразу осознала свое место и сразу же вписалась в эти рамки. Очередная дрессированная собачка миссис Армстронг. Красивенькая куколка, которая играет на пианино — если ее дернуть за веревочку. Улыбается, развлекает хозяйку, никогда не перечит, никого не нагружает своими проблемами, и вообще, держит все эмоции на замке. Просто фарфоровая красотка, купленная в очередном магазине. Безделушка. Возможно, не из самых дорогих.
Впрочем, Лиза сама не желала кому-то раскрывать свое сердце. Равнодушная маска была ей к лицу и приносила пользу. Она научилась безразлично относиться к ядовитым и злобным выходкам родни Армстронгов, когда те приезжали в гости. И ее постоянно заставляли выступать, хотя каждый раз критиковали и обзывали ничтожеством.
Лиза была уверена, что ее музыка нравится им, поражает их, как выстрел в спину. Сначала она не понимала, отчего они так издеваются над собой, если ее исполнение им не нравится. А потом, через пару лет, поняла, что, напротив, очень даже по вкусу. Но признаться в столь ужасном извращении они не могут. Так как по законам семьи для них существовал лишь один кумир — Джастин.
Джастин оставался и ее идеалом — в самой глубине сердца. Но красивый парень, надменный сынок богатых и знатных англичан, по-прежнему смотрел на нее, как на что-то отвратительное, гадкое и низменное.
Каждый его взгляд отравлял душу, наполняя горечью и болью. Ей хотелось кричать: "За что? Что я тебе сделала?", каждый раз, когда он демонстративно отворачивался от нее. И обнимал свою "бледную блондинку".
Джина, которая оставалась его невестой — незыблемая, как скала, — тоже презирала ее. Только к этому чувству, которое у Джастина все-таки было поверхностным, примешивалась женская ревность и зависть.
Взгляд ее серо-голубых глаз казался нацеленным на серебристую лисичку дулом винтовки. Прищур — как прицел. Этот взгляд постоянно следовал за ней, подмечая каждый шаг и жест, как только обе девушки оказывались в одном помещении.
Лизе требовалась железная выдержка, чтобы не кинуться на Джину, и не вцепиться ногтями ей в горло. Пару раз она даже серьезно задумывалась над тем, чтобы проучить ее, как в свое время Розу. Но Роза была прислугой, мексиканкой, которая не стала жаловаться, так как очень ценила хорошо оплачиваемую работу. Лиза прекрасно понимала, что, если она тронет холеную аристократку хоть пальцем, ее просто выкинут на улицу, как нашкодившего щенка. Если в тюрьму не запроторят.
Нет, она понимала, что Джина Остин — слишком сильный соперник, который ей (пока) не по зубам. И она, сжав зубы, терпела. Носила маску бесстрастности на лице, что несказанно бесило вспыльчивую аристократку.
Однажды, когда они остались одни, Джина попыталась замахнуться на нее, но натолкнулась на такой взгляд, что быстро убрала руку и отшатнулась, словно дотронулась до раскаленного, кипящего чайника.
Больше она ни разу не пыталась ее ударить, но ненавидела еще сильнее за тот свой промах.
По мнению мажорки, Лиза не желала знать свое
