Ксермет усмехнулся.
– Но теперь, когда я об этом думаю, именно с того-то самого дня все в корне и изменилось. Не стало больше наших и ваших, гакруксов и акамарцев. Остались только безумные и все остальные. А все остальные – это была очень разрозненная масса людей. Это и отряды акамарцев, которые на себе испытали всю безумную мощь одичавшей гвардии Аниго. Они уже ни с кем не хотели воевать, они просто хотели остаться в живых и поскорее убраться восвояси. Другие отряды акамарцев, которые безумных не видели и, разумеется, не верили этим рассказам. Они решили, что в армии был бунт и император схвачен или даже убит, а перед ними просто дезертиры. Это и отряды гакруксов вроде нашего, которые были готовы биться бок о бок с кем угодно, даже с акамарцами, лишь бы стереть с лица земли непонятно откуда взявшихся демонов. Ну и, разумеется, другие отряды гакруксов, которые были ближе к столице и дальше от передовой и тоже ничему не верили, считая, что Аниго подкупил несколько крупных гакрукских военачальников и те предали короля и перешли на сторону императора. В общем, не знаю, как у вас там в степи, а здесь в то время несколько лет царила такая неразбериха, что в конце концов уже никто не знал, кто с кем вступил в сговор, кто с кем воюет и существуют ли безумные на самом деле или же все это выдумки и хитрые происки врагов.
Ксермет задумался.
– Страшное было время. Безумных из гвардии Аниго в конце концов всех поубивали, но постоянно со всех сторон королевства ползли слухи про новые случаи этого бешенства. Кто-то говорил про болезнь, кто-то про гнев Алатфара. Самого Аниго в итоге схватили и казнили. Я даже сам при этом присутствовал. Да только легче после этого не стало. То, что я все время представлял себе как благородную месть, на деле оказалось страшной мясорубкой. Когда мы его брали, немало человек полегло. Но нам все-таки удалось заломать и связать его. По чистой случайности, можно сказать. Да только не человек это был больше. Взять живым, – усмехнулся Ксермет, – какая ирония. Да если хочешь знать, он уже давно был мертв. Не человек это был. Да и все они не люди, эти безумные… Сначала огрызался и кусался не хуже волкодавов из своей псарни, а потом, когда уже в клетке сидел, вдруг затих и из зверя в один миг превратился в умалишенного, в траву.
Ксермет помолчал.
– Ну не мне тебе рассказывать, как это с ними бывает, когда наездников поблизости нет. Но это я сейчас знаю. А тогда ведь никто ничего не понимал, что происходит. Я вот иногда думаю, Макхэкв, если бы тогда, в тот самый день, мы наверняка знали, что к чему, объединились бы тогда сразу с акамарцами, ведь могли бы это зло на корню задушить. А пока мы несколько лет друг другу глотки продолжали грызть, по нашему королевству уже расхаживала третья армия, армия безумных, в которых так долго все отказывались верить. Наверное, до самого момента, когда они взяли Ондар. А сколько еще потом ушло времени, чтобы разобраться, что эти наездники в треугольных масках – и есть настоящее зло. – Ксермет передернул плечами, вспоминая свою недавнюю битву бок о бок с Джадом. – И ведь я до сих пор не знаю – кто они, откуда пришли, чего хотят? И нексус этот. Есть ли он вообще, тот нексус? Или все это тоже байки? Я его лично не видел. Если он есть, то что это конкретно? Крепость? А кто там внутри? Кто-то же должен всем этим управлять? А теперь все окончательно пропало. Армии больше нет, мы им ничего больше не можем противопоставить.
Ксермет с силой ударил кулаком по земле. На костяшках его пальцев выступило несколько капель крови.
– Макхэкв, понимаешь, у меня все это время была цель в жизни. Сначала акамарцы, потом эти безумные и их наездники. А теперь что? Я не знаю, что дальше делать. Вот я ребятам сказал, ищите, дескать, себе хорошее оружие. По инерции сказал, потому что знаю, что так надо, что надо всегда быть готовым к новым сражениям. А на что оно им теперь, то оружие? Чтобы мы все вместе забрались в какую-нибудь дыру в горах и отсиживались там всю жизнь в надежде, что нас не найдут? Да только все равно найдут, как тех несчастных в деревне.
Ксермет замолчал, вспоминая того крестьянина у дерева с выпущенными кишками. И мухи, мухи везде. И смрад. И безумные в хижинах. И он, раззявив рот и не распознав ловушку…
– А знаешь что, – осенило вдруг Ксермета, – раз уж мы так далеко забрались, скажу завтра Азизу и Раввану, что командам моим они подчиняться больше не обязаны, потому что собственно армии больше нет. Они пусть дальше живут как знают, а я пойду через пустыню к этому нексусу. Уничтожить я его, конечно, не смогу, но если этот червь Бекрус все-таки был прав и этот нексус действительно там, то я хоть посмотрю на эту обитель зла перед смертью. И перебью столько этих безумных, сколько сумею. А повезет – так и наездника какого-нибудь прикончу.
Ксермет заулыбался и довольно потер руки. Вокруг стало совсем темно, и где-то неподалеку проснулись невидимые ночные насекомые, которые бесцеремонно нарушали тишину мерными потрескивающими звуками.
– Нет, – тихо,
