— Некуда бежать, сержант Картер, — обратился американец к затаившейся женщине. — Пришла пора исправлять свои ошибки.
Американец обратил внимание на мокрые отпечатки ступней на полу ведущие в комнату за лестницей наверх. На улице было дождливо, и когда Розали разувалась, то намочила чулки в небольшой лужице на пороге. Мужчина выставил вперёд свой отличимый от оружия напарника кольт, последовал за ошибочно оставленными следами женщины и самоуверенно ухмыльнулся. Сержант появилась сзади, чётко спародировав манёвр падшего напарника своей цели, прижав холодное металлическое кольцо дула у основания черепа американца. Свою ошибку женщина использовала в качестве преимущества. Сняв мокрые чулки и, двигаясь на пальчиках, она спряталась в крохотном проёме под лестницей, а затем просто появилась в удобный момент.
— Ошибки? — Розалия произнесла это слово сквозь зубы, потому что уловила посыл между строк. — Вы оставили меня умирать в мучениях, потому что для Америки я — ошибка? И сколько таких ошибок, как я, руководство американской разведки подарило нашим врагам на войне? Сколько?!
— Вы знаете о приоритетах страны, сержант. Малые жертвы во имя высшего блага.
— У меня не спрашивали, готова ли я на такие жертвы, — палец Розы завис на курке.
— Ни у кого из нас не спрашивают, Розалия, — ответил мужчина, намекая на своё положение в данный момент и дальнейший расклад.
Американец закрыл глаза и глубоко втянул в лёгкие воздух, ведь, как говорят, «перед смертью не надышишься». Прозвучал выстрел. Тело мужчины с грохотом упало на пол у ног его убийцы, рука Розы медленно опустила пистолет и она услышала в подсознании собственный голос: «Это за Гретту».
В голове был калейдоскоп разных мыслей. Она осмотрела дом на предмет других посторонних и бросилась к телефону, пока озадаченные выстрелами соседи вызывают полицию. В ожидании соединения, Картер старалась успеть обуться, потому что сейчас каждая секунда могла стать кому-то в цену жизни. Она не хотела найти своего повара с пулей в голове, потому что кое-кто долго натягивал сапоги на ноги.
— Алфи слушает, — прозвучало на другой стороне линии. — Лучше бы тебе быть тем, чей звонок я жду, иначе иди нахуй.
— Их было двое, — Розалия не обременяла еврея приветствием и предысториями, потому что он в этом не нуждался. — Они взломали дверь, убили Гретту, перевернули всё в доме. Я справилась с ними, но было шумно и скоро здесь будет полиция, поэтому я собираюсь в «Риджентс». Тебя ещё не уведомляли о стрельбе там?
— Я лично выследил того америкоса и вспорол ему горло, а мои люди за ночь вверх дном перевернули весь Лондон, включая ебаный Вестминстерский дворец, — мужчина говорил достаточно ровно, будто читал ребёнку сказку, но в груди его от волнения поднималась очень высокая волна и он сам невольно стал подниматься со стула. — Розочка, душа моя, ты уверена, что эти люди были именно теми, кем ты их считаешь?
— О, это те самые люди, поверь мне. Мы очень задушевно поговорили с одним из них о гражданском долге перед Америкой перед тем, как я вынесла ему мозги.
Женщина шмыгнула носом, отправила свой пистолет обратно в кобуру на портупее под юбкой и кое-как надела наготовленное сухое пальто. Времени на болтовню больше не было.
— Мне нужно идти, пока невинных жертв не стало больше по моей вине. Надеюсь, что ты со своими людьми успеешь к горячему, потому что я не уверена, что мне ещё раз так повезёт.
— Стой, нет! Роза, жди меня! Роза, блять, никуда одна не ходи! — В трубке послышался длинный гудок и Алфи неистово разозлился, снося всё на своём столе в преисподнюю. — Сука!
Он вывернул содержимое верхнего ящика своего стола, нашёл свой дежурный револьвер с полным барабаном, а затем без намёка на хромоту побежал к высокому шкафу. Оттуда еврей достал трофейную винтовку Манлихера с продольно скользящим затвором на пять патронов для особо трудных дней и загрузил себе карманы дополнительными зарядами. Он окрикнул Олли, объявив режим полной боевой готовности, как будто снова вернулся на фронт во Францию. Около десятка его самых крепких парней ухватили всё, что стреляет, горит и взрывается, а затем два автомобиля последовали за Соломонсом без единого сомнения и вопроса, выполняя приказ капитана. Его сердце в груди колотилось так быстро, будто он маленькая испуганная канарейка. Алфи свой собственный пульс ощущал в висках и клялся сам себе, что если живую найдёт, то сам придушит собственными руками за то, что не слушается.
— Посажу эту дуру под большой амбарный замок и никуда не выпущу. Будет у меня там сидеть, пока ума не наберётся. Клянусь, запру её!
Соломонс умело маневрировал как широкими, так и узкими улицами, максимально сокращая свой путь к нужному месту. Когда автомобиль был близко парковой зоны, примерно в десятке фарлонгов от «Риджентс», от места точки назначения прозвучал громкий взрыв и клубни чёрного дыма поднялись в воздух, будто открылись врата в Ад. Алфи перестал дышать в этот самый момент, но затем следом прозвучал второй взрыв. Он был меньше мощностью, но после него вероятность выживания того, кто был внутри здания примерно приравнивалась к нулю и стремилась к минус бесконечности. На улице поднялся крик. Кому-то из прохожих повезло, они были просто оглушены, потерялись в пространстве и обзавелись ушибами. Кому-то повезло меньше и его гроб заколотят, чтобы скрыть изувеченное тело подальше от неподготовленных к такому горю глаз. Разрушительная сила слишком быстро расправлялась с рестораном и успевала ещё бороться с другой стихией в виде накрывшего куполом Кэмден дождя. Огонь большими напорами валил из снесённых ударной волной окон и дверей так, что внутрь нельзя было войти, не превратившись в кучу пепла. Часть людей Соломонса по его приказу помогали раненым, другая прочёсывала периметр на предмет хозяйки ресторана или тех, кто был ответственный за произошедшее. Алфи ходил то в одну сторону, то в другую, удерживая наготове винтовку. Когда мужчина увидел отползающую от места происшествия едва живую женщину, он бросился немедленно к ней и помог сесть, прислонив спиной к стене. Он узнал её сразу, несмотря на то, что огонь с ней сделал, ведь неоднократно имел с ней
