— Маргарет, посмотри на меня, — он ладонями зажал в её боку пулевое ранение и посмотрел в её перепуганные до смерти глаза. — Мисс Флэтчер, где она? Она была там, когда это случилось? Маргарет, смотри на меня! Элизабет была внутри?
Женщина что-то потеряно и очень быстро бормотала, запинаясь через слово, уголком её рта побежала тонкая струйка крови, но она нашла в себе силы сосредоточить взгляд на Алфи.
— Мистер Соломонс, они что-то искали, потом стрельба. Они… — у несчастной начался приступ кашля, а потом она начала голосить, и еврей с трудом удержался от того, чтобы помочь ей отойти в мир иной без страданий. Шок уже постепенно уходил и позволял женщине ощущать боль, взгляд её стал хаотично бегать от точки к точке, ей было сложно сосредоточиться на мужчине и его голосе. — Резкая боль в боку, стало сначала очень жарко, а потом холодно и хозяйка потащила меня к выходу, но ей помешали. Она упала, её били. Я ползла к выходу. Они стреляли, а потом так много огня.
Маргарет закрыла глаза, выключившись на пару секунд. Её травмы с жизнью не совмещались, поэтому Алфи, кивая своим мыслям о милосердии, достал револьвер, но затем управляющая схватила его руку, выглядела она воистину безумно, но зато глаза смотрели ясно.
— Там бы не выжил ни Дьявол, ни сам Господь Бог. Пусть найдёт лучшее место её душа.
— И твоя тоже, Маргарет, — еврей пожалел страдающего человека, и пуля в сердце прекратила её агонию, что изрядно бы затянулась в другом случае.
Верить в смерть Розы мужчина не собирался. Он бы не поверил, что она мертва, даже если бы ему пришлось опознавать её прекрасную и мертвецки серую с пулевым отверстием в голове. Это же ведьма, у неё столько уловок, что колдовства не распознать и вооружённым взглядом, не то что Алфи со своей дальнозоркостью и астигматизмом на левый глаз. К месту пожара поспешили полицейские. Предводитель банды в Кэмдене боролся с огнём на равных с пожарной бригадой, неравнодушными гражданами и тяжёлыми дождевыми тучами. Когда от здания респектабельного ресторана остался лишь шаткий каркас и огромное пепелище, полиция занялась телами, которые во время пожара находились внутри. Опознавать там было нечего, кроме горелой плоти. Соломонс уже насмотрелся на то, как люди сгорают заживо. Это происходит около пятидесяти минут, иногда крепыши горели дольше. Сначала от шока и выброса адреналина человек не понимает, что с ним происходит, но затем боль наступает с такой силой, которую не способен выдержать человеческий организм и крик из обожженного горла не спутаешь ни с чем и никогда.
— Здесь ещё под завалами есть кто-то! — Отозвался один из пожарных, поднимая упавшую массивную балку.
— Живой этот “кто-то”? — спросил Алфи и вытер лоб рукавом рубахи, прежде чем помочь разгрести кучу.
— Да откуда здесь живые возьмутся? Ну-ка, взяли! — Скомандовал бригадир и совместными усилиями последнюю балку убрали, открывая не самую лицеприятную картинку.
Изувеченное женское тело было только частично тронуто огнём, зато переломано всюду, где человек способен поломаться. Над обезображенным лицом поработал огонь, и узнать эту несчастную было невозможно, казалось бы, но Соломонс присел у тела, обращая внимание на частично уцелевшее чёрное пальто, похожее на то, какие носит Роза. На трупе были сапоги, в которых она провела вчера с ним вечер, а ещё чудом уцелевшая рука что-то держала и это «что-то» Алфи узнал сразу же.
— Мисс Флэтчер? — Спросил полицейский за спиной еврея, предполагая, что тот узнавал жертву.
Слухи давно Лондоном витают, да и выжившие очевидцы указали на то, что хозяйка была внутри во время взрыва. Сложить дважды по два мог даже заурядный состав ума. Звезду Давида оплетённую колючей розой не тронула даже гарь. Соломонс провёл по оберегу большим пальцем, потёр нос о тыльную часть ладони и убрал свой подарок в карман, не отпуская руку трагически погибшей, затем только закивал в ответ на вопрос.
— Да-да, всё верно, — мужчина сел рядом, взъерошил свои местами подгоревшие тёмно-русые волосы и положил женскую руку на место. Рядом стоял помощник Соломонса и ждал указаний, которые поступили немедленно. — Надо заняться похоронами. Забирайте тело, оформите нужные бумаги, закажите хороший гроб и службу у католиков, цветов не надо резать. Она не любила, когда режут цветы. Олли займётся, а я всё оплачу, вы только проводите достойно в последний путь, она была хорошим человеком. Лучше, чем мы все.
С пожарища Алфи уезжал быстро, жалея уронить и пары лишних слов. Он поспешил в винокурню, где передал дела своему доверенному лицу и сказал, что вернётся в город через неделю-вторую. Философских речей о разочаровании и дальнейших причинно-следственных связей еврей не бросал. Любой, кому не повезло работать в бизнесе Соломонса, прекрасно знал цену его гневу. Возможно, Лондону будет полезно немного отдохнуть от его нрава.
Алфи взял с собой кое-какое количество наличных из банка и отправился уже глубокой ночью в поездку. Он был готов обрушить небо на землю, пока не увидел надежду, которую сжимала женская рука. Чужая женская рука. Когда еврей посещал дом Розы, они вместе часто отправлялись в гостиную, где располагалось фортепиано, оставшееся от прошлых владельцев дома, и он помогал ей приручать этого зверя. Его самого научила мать. Алфи был тем ещё хулиганом в детстве и занятия музыкой были для него самым скучным занятием из возможных, но он продолжал радовать родительницу и всё же со временем освоил нехитрую игру клавиш. Розе музыка легко не давалась. Женщина оправдывалась тем, что у неё склад ума аналитический, а не творческий. Но то были лишь отговорки, либо же ей нравился сам процесс обучения, и негодница просто строила из себя дурочку, чтобы её учитель забавно бесился и показывал ей снова и снова одно и то же, будто учил ребёнка ходить. Тем не менее, пока Соломонс учил Розалию играть, он изучил её руки и мог распознать с завязанными глазами на ощупь среди тысячи женщин. Кем бы не была эта женщина в «Риджентс», это была не Роза. Зато Альфред точно знал, куда именно она будет бежать. Да, эта женщина просчитала вариант развития событий наперёд и даже оставила чёткие инструкции, нужно было только немного подумать: «Маргейт. Город маленький, но красивый. Там мили через две на восток от башни с часами есть дом, у которого большие окна и они открываются в сторону побережья. Оттуда ещё видно маяк и мимо всегда проплывают
