Когда голос Соломонса подутих, а ярость не обволакивала его широкое телосложение своим разрушительным пламенем, девчонка стала медленно отползать к двери.
— Смотри на меня и слушай внимательно, деточка, я второй раз уже не повторю из склонности моей к лени и абсолютному отсутствию терпения, а ты будешь стоять и дебильно хлопать своими длинными ресничками, — Вирджиния вновь застыла под пристальным взглядом Смерти с косой вьющейся за спиной Алфи, который красиво жестикулировал, будто пытался сформировать в воздухе трёхмерную карту дальнейших событий. — Кому достанется пуля, тот победил и его с почестями отправляют в последний путь. У тебя сейчас будет фора, пока я достаю лишние пули из барабана. Поэтому, когда я скажу бежать, беги. И если успеешь выйти за ворота этого поместья до того, как победишь в нашей игре, передашь папуле, что продала его сраному жиду Алфи Соломонсу, потому что твоя мокрощелка захотела почувствовать настоящего мужика.
Шумно шмыгнув носом и бегло посмотрев на стрелки своих новых карманных часов, вооружённый мужчина начал обратный отсчёт.
— Пять. Четыре. Три. Два. Один, — охваченная страхом и надеждой дамочка дёрнулась, чтобы подняться на ноги, но еврей резко бросился к ней замахиваясь ударить, но снова напомнил себе голосом Розы, что это просто ребёнок. Вирджиния накрыла ладонями голову и завизжала сквозь рыдания. — Я не говорил бежать! Не говорил! А вот теперь беги, да. Беги со всех ног.
Пятки девчонки сверкали знатно. Её ватные ноги не сразу послушались громогласные импульсы, что руководствовали бежать, и несчастная упала в коридоре, после чего, теряя свои туфли на высоких каблуках, под изумлённые взгляды прислуги помчалась к парадной двери.
— На пол уже посыпались пули, деточка! — Громко отозвался Алфи из окна во двор, когда увидел убегающую уже на улице. — Давай-ка быстрее, а то я целюсь не глазом, а сердцем. Оно у меня меткое.
Уже у ворот барышня ползла на четвереньках, сдирая чулки и колени в кровь, как можно быстрее добираясь до своей машины. На свою собственную радость этот запуганный оленёнок больше не должен был всплыть на горизонте Соломонса, если только бездыханным телом в сточной канаве. А если удача улыбнётся, то вынесет из ситуации урок и определённо станет хоть немного, но мудрее. А это же только ребёнок, только переросший, избалованный и страдающий от недостатка родительского внимания ребёнок…
Космос не щадил ни Розу, ни Алфи. Пока душа одного терзалась гневом и чувством вины, неподалёку потерянно блуждала разбитая на множество осколков душевная субстанция другой. Картер сделала вынужденную остановку в Ницце, куда привёл оставленный Лукой адрес. Женщина посчитала очень милым с его стороны, что на задание он послал её в такой красивый город, а не в забытые Богом местности. И рядом сразу порт, где можно сесть на пассажирский лайнер и отправиться через Атлантику прямиком в Нью-Йорк. Розалия представила, как этот человек по обыкновению своей вредной привычки покусывал спичку или зубочистку, пролистывая список потенциальных трупов, которые либо задолжали мафии, либо неудачно перешли ей дорогу, и выбирал что-то поприличнее. Их отношения были удобными, особенно для Картер, потому что Лука испытывал к ней нескрываемое влечение и женщина использовала эту его слабость там, где нужна была сила.
Перед тем, как отправиться во Францию, Роза обвела вокруг пальца охранную систему небольшой букмекерской конторы во Флокстоне, и вместе с ней из Англии уплыло около шести тысяч фунтов, которые вскоре в порту Ниццы обменялись на французские франки. Она без труда выследила свою цель, которая выпивала вечерами после трудовых будней в непримечательном баре. Выбирая себе выпивку перед тем, как начать разговор, взгляд Розалии зацепился за знакомую бутылку «белого хлеба», как Алфи называл одним из сортов своего рома. Женщина устало вздохнула, отрывая взгляд от просто исполненной этикетки, и тихо выругалась, чтобы где-то в Лондоне этому проклятому жиду икнулось. Она заказала именно этот импортированный английский напиток и, пригубив, поморщилась, как в первый раз, когда Алфи выпросил её попробовать его творение. Картер ещё тогда сказала, что это гадость и с тех самых пор во вкусе не изменилось ничего, только какая-то новая нотка появилась, что оставляла интересное сладковатое послевкусие, смягчающее непомерную крепость. Где-то внутри стало одновременно горько и сладко. Роза обольстительно улыбалась, сверкала обнажёнными плечами и играла роль подвыпившей американской туристки с корявым французским, но со страстью к романтизму этой страны. Мужчина не был вооружён, зато спокойно поддавался на женские чары и соблазн провести ночь без обязательств. Ей не пришлось уводить его куда-то, чтобы убить. Медленнодействующий токсин в его крови попавший с отравленной выпивкой постепенно завлекал жертву в темноту, сначала его тело парализовало и бармен подумал, что посетитель перебрал, а затем последние продукты распада вещества приостановили работу лёгких и мужчина умер от асфиксии. В этот момент Роза уже прогуливалась мимо Нотр-дам-де-нис в широкополой шляпе с небольшим саквояжем и раздумывала, как, пересекая океан, в своей каюте первого класса будет старательно царапать на пуле имя на букву «А».
«Salve, Pablo e ‘ al telefono, vi ascolto» — Здравствуйте, Пабло у телефона, слушаю Вас.
«Pablo, sono Rosalia Carter. Te lo ricordi?» — Пабло, это Розалия Картер. Ты помнишь такую?
«Rosalia? Fabiana, sì» — Розалия? Фабьена, да.
«Tesoro» — Дорогуша.
«La mia anima» — Моя душа.
«Piacere per i miei occhi» — Удовольствие глаз моих.
========== 14. ==========
«Однажды два влюблённых сердца на виду у всех,
Нарушив стоном тишину,
Шли в темпе вальса на войну.
Тротил, искру целуя, говорил: «Да будет так».
В науке страсти нежной важно не «что», а « как».
Когда до взрыва ровно такт и замыкается контакт.
Кто придёт на память, тот на помощь не придёт.
Но что толкает нас вперёд?
Мы набьём подушку снами, и приснится нам
Любовь, как прогулка по минным полям».
Уже порту Нью-Йорка Розу встретил роскошный автомобиль и вид на излучающую из себя энергетику символизма американцев знаменитую колоссальных размеров скульптуру в стиле неоклассицизма — Статую Свободы. Опираясь на свою биографию, женщина посчитала ироничным, что взгляд прибывающих падает сразу на неё. Кому-то свобода, а кому-то — военный плен. Водитель разговорчивым не был, только учтиво кивнул своему пассажиру, прежде чем отправиться по полученному от руководства адресу. На заднем сидении автомобиля, как и ожидалось, лежал футляр с одеждой, несколько к нему дополнений и набор ключей на металлическом кольце. Лука всегда баловал Розалию подарками, и она не то чтобы была сильно против. По его мнению, единственная женщина, бриллиант причастный к семейному делу должен был блистать ярче любой дамы в городе. Именно «причастный», ибо Картер никогда не
