Наблюдать Алфи молчаливым было непривычно для его окружения. Обычно еврей не замолкал и всегда сопровождал свою речь или историей, или целыми переплётами нелицеприятных сравнений и красивых метафор. В последнее время из него нужно было слова клещами тянуть. Он зачастую был краток, однообразен эмоциями и всегда непомерно серьёзен. Только Шелби понимал причины таких перемен, потому что это была вина, а он знал, что это беспощадное чувство делало с людьми и как меняло их. Особенно это работало с мужчинами, особенно из-за женщины. После того, как из Фолкстона прибыло послание, Соломонс оповестил цыгана об отсрочке разрыва их союза на неопределённый срок, ссылаясь на то, что как только он увидит Розу снова, уже будет более-менее ясно, как поступать с Томом. Шелби такой настрой партнёра не нравился, но портить отношения и развязывать новую войну бирмингемский бандит в планах не обозначал. Хорошие отношения с Лондоном были в плюс бизнесу, а смещать еврейский круг с правления было неоправданно и невыполнимо с тем учётом, что менее влиятельный Дарби Сабини был устранён только совместными усилиями с огромными потерями по сторону как цыган, так и евреев. Даже Острые Козырьки при всей амбициозности их лидера не управились бы с такой большой сферой полномочий и обязательств. Слишком легко потерять контроль. К примеру о таких утратах и последствиях можно было привести случай, когда движимая бунтарскими настроениями дочь продаёт своего отца за призрачные перспективы жизни, о которой она не знает ровным счётом ничего. Она слишком поздно осознает цену своих неправильных решений и неразумных шагов, будет обманута, возможно, даже сделает правильные выводы, но будет уже поздно, потому что дорогой папа когда-то потерял контроль.
Вирджиния вернулась в поместье Шелби, чтобы порадовать своего еврейского покровителя подарком. Сам хозяин дома был слишком занят в Бирмингеме новыми проблемами связанными с ирландцами, которые больше ничего никогда и не приносят, поэтому находился в отъезде с раннего утра. Девушка нашла Соломонса в его гостевой спальне с очками на носу, значительной пачкой денег на столе и какими-то бухгалтерскими документами на столе у стены в светлой части комнаты. Она поманила к себе еврея тонкой папкой с документами, и тот заинтересовался, убрав в сторону подсчёты своих убытков. В её руках находилось решение всем финансовым проблемам, и он собирался получить его сейчас же. Мужчина внимательно стал перепроверять юридические моменты договоров о купле-продаже земельных участков и недвижимости на верность формулировок, чтобы составить заключение о подлинности документов. В той же папке находились документы на право владения небольшим швейным предприятием на имя комиссара, но вот незадача, оно, по факту, было таким же швейным, как винокурня Соломонса пекарней. На швейной фабрике не было ткани, а в пекарне — хлеба. Вирджиния повисла на шее Алфи, предвкушая его благодарность за проделанную работу, а он, не отрываясь от изучения бумаг, одной рукой усадил её на стол, широко раздвинул её бёдра и придавил собой, чтобы не делась никуда. Девчонка от грубости действий только завелась, забираясь руками под его рубашку, чтобы почувствовать жар врождённой еврейской уверенности в крови. Наконец-то, Альфред убрал то единственное, что его интересовало в той спальне на край стола, аккуратно сверху положил свои очки, и нежно приподнял подбородок светловолосой готовой к прожарке барышни, подразнивая своим дыханием у её пропахших табаком губ.
— Теперь, когда я всё сделала, как ты просил, я хочу забрать своё, — она прижала мужчину к себе ещё ближе и стала шептать ему в ухо. — Я слышала, что с обрезанным членом качество секса гораздо выше и процесс продолжительнее. Как долго ты сможешь меня ебать?
— О, деточка, очень долго. Я буду разъёбывать тебя и всё твоё семейство теперь до конца ваших, как мне теперь надеется, продолжительных жизней, — Алфи сильно приложил девчонку о стену головой, и та почти выключилась, успевая только удивиться от внезапности перемен настроения еврейского нрава. Но после удара наотмашь по лицу, широко раскрывая свои глаза с огромными от наркотического опьянения зрачками, Вирджиния стала судорожно хватать ртом воздух, будто маленькая аквариумная рыбка. — Потому что ты, Шелби и твой сраный папаша украли у меня нечто очень ценное и теперь я в охуеть какой необузданной ярости. К моему глубочайшему огорчению, я должен был бы оставить тебя в живых, но мне теперь никто не указ и я готов передумать в любую блядскую секунду, поэтому…
Соломонс, медвежьей хваткой удерживая хрупкую блондинку за горло, швырнул её с грохотом на пол, наблюдая детский испуг с садистским удовольствием. Затем показательно провернул барабан на револьвере и прицелился, прижмуриваясь на один глаз. Страх сковал девчонку так, что та хотела бы что-то сказать, но только хныкала и, заикаясь, умоляла не убивать. А Алфи всё потешался.
— Ну, вот же он, бандитский мир. Тебе уже не нравится что ли? А? Не слышу, не нравится тебе, сучка?! Посмотри на себя, — медведь злобно оскалился, мысленно отправляя пулю по траектории «кость-мозг-кость и половица недавно уложенного дубового паркета», а затем в голове ласкательно прозвучал нежный голос разума: «Это всего лишь избалованный ребёнок, Альфред. Она всего лишь ребёнок». — Мы сейчас сделаем так. Слышала про русскую рулетку? Это когда в барабане револьвера остаётся одна пуля и участники игры по
