— Вернулись…Хвала богам… Что долго так? — говорили мы хором, спрашивая притихшего братца, обнимающего нас в ответ.
В калитку вошел Бенеш:
— Ну чего копаешься? Батька же сказал ворота открыть… — проходя на двор, говорил парень.
Заметив нас, он тоже приостановился, а мы уже подбежали к ничего не понимающему парню и стали тискать, и целовать и его.
— Какой ты загорелый, что на солнце все время сидел? — спросила радостно матушка.
— Будто целое лето не виделись… проговорил замученно Бенеш, но не пытаясь выпутаться из наших объятий.
Он беспомощно смотрел на смеющегося Бивоя, который получив свободу от переполненных радостью нас, прошел дальше, чтобы открыть ворота. Распахнув их, он отошел в сторонку, а мы не дожидаясь, когда батька ввезет телегу на двор подскочили и к остальным членам нашей семьи. Все светло улыбались, обнимали друг друга, целовали в щеки, матушка умудрилась немного всплакнуть, видимо от радости, что все вернулись и все живы здоровы. Батька обнял ее, взяв на руки меня и задорно улыбаясь, спросил:
— Ну чего ты горлинка моя? Все хорошо, все вернулись… Все в порядке…
— Да это я так… — отмахнулась матушка, утирая слезы и приникая головой к его плечу.
С телеги спустились: жизнерадостный дядька Влас, серьезный, но не слишком Благояр и весьма утомившийся от поездки Болет, придерживающийся за поясницу, которому помогали сойти с телеги близнецы.
— Все-таки какой же он старый, хотя на вид и не скажешь… — думала я, поглядывая на тяжело разгибающегося старца.
— Давайте мой дорогие в избу проходите, я вас обедом покормлю… — лучезарно улыбаясь, сказала матушка, кивая головой в сторону крыльца.
Дядька Влас от души потянувшись и поблагодарив маму, ретировался к себе домой.
— У меня там Квасена с нашей оравой уже неделю одна, как бы не лопнула от натуги… С пацанятами кроме меня, все равно никому не управится. Бойкие, все в красавца отца… — приосанившись и поиграв бровями, басовисто рассмеявшись, произнес Влас, выходя со двора и махая нам на прощанье.
Благояр и Болет согласились отобедать и пошли в дом, батька махнув братьям, что взялись разбирать груз из телеги, чтоб быстрее заканчивали и присоединялись, держа матушку под локоток, а меня спустив на землю и взяв за руку, направился за гостями. Боянка шла следом, а Зелеслав остался помогать братьям.
Войдя в избу, мужчины расселись по лавкам за столом, отец сел на свое законное место во главе, а мы принялись прибирать муку и накрывать к обеду. Матушка кинулась к печи, спасать чуть не подгоревшие без присмотра пироги. Хорошо, что успела, и они не поджарились, а стали чуть суховатыми, но гости и наше семейство, а точнее его мужская половина, лишь нахваливали выпечку уплетая за обе щеки. Братья разгрузив телегу и поставив Кучура в денник, присоединились к нам. Рассевшись за ломящимся от еды столом, мы приступили к обеду.
Благо что матушка наварила еды вдоволь и всех голодных, но счастливых от возвращения мужчин, нам удалось сытно накормить. Утолив первый голод и попивая кто взвар, а кто сбитень и молоко матушка встав, обратилась к отцу:
— Ну, как оно? Как-прошло-то? Сговорились? — нетерпеливо метаясь по горнице и складывая на поддон посуду, спросила мама.
Батька не спеша, отставив стакан в сторону и пригладив усы и бороду, глянул серьезно без тени улыбки, на жующего хлеб, как всегда угрюмого Отомаша и обведя присутствующих пристальным и печальным взглядом, тяжело вздохнул и буркнул:
— А, как же? Чай не кто-нибудь, а сам Отомаш Гоймирович сватался… — растягивая губы в задорной улыбке и замечая облегчение от охватившего нас напряжения на лицах, протянул батюшка.
Мамка, стоявшая рядом, и забирающая грязные миски, с облегчением хлопнула его легонько по плечу.
— Чего пугаешь то? Как было то, лучше расскажи… — обратилась мама, разливая взвар по стаканам мужчин.
Отомаш сидя на своем месте, едва растянул губы в ухмылке, поглядывая на батьку и на всех присутствующих. Благояр улыбался, прикрывшись стаканом, а Болет покачал головой, осуждая отцовы шуточки.
— Правильно дело то серьезное… Отомаш семью свою создает, а не поросенка на базаре покупает… — думала я, с интересом слушая рассказ батюшки.
— Мы как добрались, нашли деда Плеянкиного, у него и жили все эти дни… Благо, что Болет с ним знаком был давно и Житомысл его еще помнит, так-то ему почитай шестидесятое лето пошло, долгожитель уже, но крепок, что тот кедр… Ну вот договорились мы с ним, он помог нам и сваху местную найти, чтоб было кому сговор вести… Дождались, когда сваха нам добро даст ну и на следующий день отправились к Добророду, Плеянку сговаривать… Нарядились все как баре, пришли значит, с порога, как и положено Влас речь произнес, что мы приехали ради доброго дела. На что родители Плеянкины ответили, что рады нам. Дары мы им вручили, что еще дома приготовили… Встречали нас Добрород с женой Живой и всеми дочерями, парней то у него два, а девок аж шесть штук, веришь? — восторженно рассказывал батька, обращаясь к матери вспоминая. — Хорошо еще, что в это лето на выданье только Плеянка, хоть путаницы никакой не вышло… — рассуждал задумчиво батюшка. — Ну раскланялись, представили нас друг другу, расселись все за стол, накрытый… все чин по чину. Вецена, ну эт сваха значит, бойкая баба такая, веселая, а язык что помело… села напротив двери да ноги оставила на половице, ведущей к выходу из хаты, чтобы сватовство прошло удачно… Ну ты знаешь… — махнул отец рукой, как будто это не шибко важно. — И слово, как и принято первой взяла…
Мол у нас слушок прошел, что есть у вас утица, что выпорхнуть должна, так на утицу вашу сокол нашелси, уж люба ему она больно и по сердцу пришлась.
Ну Жива ей ответила, вроде как подтверждая: — Никто против свахи не соврет, что- утица-то подросла, да больно много орлов молодых, да пригожих на нее поглядеть хотят…
Веценка встала от двери к нам присела, кивнула да говорит: — Суженого примите, а ряженую покажите…
Ну Живка поднялась да девку привела… Ладная такая невестка у тебя будет, женка, — сказал довольно батька, подмигивая Отомашу. — Входит значит в светелку, высока, стройна, сарафан на ней серебром вышит, волос в косу убран, а черен, что зола в печи. Стоит значит глазки-то в пол потупила, а все одно так и поглядывает на нас, сияет очами
