— Ну здравствуй, Серый, — с ехидной улыбочкой проговорил Валерий. — Долго ты бегал от меня.
Я плюнул в него, но не попал. Урод зычно загоготал.
— Скоро ты станешь шелковым.
— Ты прав, необычный экземпляр, — подошел высокий темный эльф семидесятого уровня. — У него дополнительная Способность — Огненная ярость. Кризис все верно сказал. Только слабоват еще. Когда наиграешься с ним, отпусти. А первого мы заберем.
Глава 29
— Ты шакал паршивый! Ишак дырявый!..
— И тебе привет, бизнесмен с высоких гор.
— Я тэбэ заставлю кукарэкать, — Гаван брызгал слюной и чуть ли не грыз решетку. — Будэшь жэнщиной для троллэй…
— Вспоминаешь молодость в ауле, придурок?
— Я тэбэ найду! А нэ я, так другие!..
Из толпы вышли неписи-воины под началом того самого темного эльфа. С ним были еще игроки высоких уровней. Без лишних слов юниты подхватили клетку с Гаваном и понесли прочь. Он попытался просунуть руку сквозь решетку и схватить бойца, но был наказан за попытку ударом тока. Это его охладило, и вурдалаку осталось только выть в бессильной злобе.
Тем временем на площади закончили мучать демона-медведя. Обессиленного зэка перетащили в клетку и принялись за следующего — черного крылатого вампира, иначе назвать эту бестию было невозможно. Бедолага забился в клетке, будто пойманная в силки синица. Разве что перья не летели. Для него палачи приготовили новое развлечение: они подвесили вампира за вывернутые в суставах руки, а на ноги привязали увесистую гирю. Зэк тотчас завыл под веселые крики толпы. И как будто этого мало, в него полетели камни и объедки.
— Нравится? — подошел Валерий.
— Мне понравится, когда ты будешь так висеть, тварь, — я еле сдержался, чтобы не воспламениться.
— Ну, Серый, не нервничай. Побереги силы, — полуголый щеголь рассмеялся. — Не бойся. Я не позволю, чтобы в тебя бросала камни эта чернь. Для тебя у меня есть особый уголок.
Он жестом подманил бравых удальцов в белых рубахах с закатанными рукавами и показал на меня:
— Несите это чудо в подвал.
В сыром подземелье все было выстроено в лучших традициях инквизиторских комнат для признаний в адских грехах: полутьма, факелы, сырые стены, звон цепей, запах крови и шипастые аттракционы на любой вкус.
— Здесь нас никто не услышит. Только ты и я. Знаешь, в это место я беру далеко не всех. С обычными демонами мне лень возиться. Они как куклы, в них нет страсти. А вот ты — другое дело. В тебе есть жизнь! Ты ненавидишь меня всем своим существом. И я чувствую эту ненависть. Она прямо витает в воздухе. Она — моя сила.
Валерий приблизился к самой решетке. Теперь я не промахнулся, и смачно плюнул в наглую рожу. Он опешил, поменялся в лице. Точно не ожидал такого. Вытерся ладонью и проскрипел уже другим паучьим голосом, если бы пауки могли говорить, то это прозвучало бы именно так:
— Начнем.
Почему-то вспомнилось СИЗО, противные, сальные рожи ментов. Я сжал кулаки. Те ублюдки выбивали признание. Наверно, даже оправдывались перед своей совестью благим делом — раскрытием преступления. Хотя, какая там может быть совесть. Умывались, приходили домой, брали детей на руки и рассказывали им, как они борются с врагами Родины. Эта же гнида издевается просто так, а затем еще будет хвастаться в компании таких же упырей. Даже не знаю, кто из них более омерзителен.
Время остановилось. Наступила одна сплошная пульсирующая боль. Я кричал, плакал, жмурился, ругался, кажется, даже отключался на мгновения, но ни разу не попросил остановиться. Валерий что-то говорил, спрашивал, смеялся, пел попсовые песни. Ему было весело. Он был счастлив.
Странная это игра Чистилище. Разве тут зэк перевоспитается? Разве можно стать человеком, когда вокруг только ненависть, боль и вот такие ублюдки, которым самое место гореть в аду? Когда из тебя сделали монстра, затравили, заставили жить как зверь, сможешь ли ты вернуться в общество? А может, нас уже не ждут там. Попал сюда — страдай! Ты уже никто. Не нравится? На, падла, в зубы!
Серебряная шкала Ментальной силы быстро заполнилась. Я пытался активировать Огненную ярость, но все без толку. Способности были заблокированы.
Я так и не понял, когда мое тело прекратили истязать. Кажется, просто боль стала постепенно уходить, а тьма забирать сознание. Но сон закончился в одно мгновение. Меня окатили ледяной водой, удар цепью по решетке окончательно привел в себя.
— С тобой скучно, — Валерий покачал головой. — Так дело не пойдет. Нам надо придать огня нашему общению. А то ты все сопли пускаешь. Надя, да кажется?.. Да. Она мне понравилась. Я хочу ее. Слышишь меня, Серый? Дай мне ее.
Тут я уже нашел в себе силы, чтобы промычать:
— Ты не в ее вкусе, говнюк.
— Значит, у твоей девки плохой вкус. Но я хочу ей привить любовь к прекрасному. Вот, что ты можешь ей дать? Общагу с гнилыми полами, общим туалетом и окнами, где щели забиты ватой? Да и это ты уже дать не в состоянии. Ты всего лишь демон в онлайн игре. А я дам ей счастье! Сейчас она — неограненный алмаз, а я сделаю ее бриллиантом!
— Ты — мразь. Убийца.
— Ты про ту дурочку в туалете? Она сама упала. Я хотел сделать ей приятно, а она стала вырываться, дура, — Валерий засмеялся. — Видишь, что бывает, когда отказываешься от ласки. Ты передай это своей дурочке.
— Я тебя достану, — просипел я.
— Достать ты можешь только админа своим нытьем. А теперь мне нужен телефончик твоей подружки.
— Хрена с два.
— Неправильный ответ.
Я только сейчас заметил, что Здоровье почти на нуле. Пару хороших ударов, и улечу на респ. Надо попробовать вывести из себя урода.
— Отсосешь ты трос, — выдавил я и показал средний палец.
— Опять неверно.
Красная шкала резко залилась наполовину. Стало легче. Но это впервые, когда я был не рад скорому восстановлению.
Боль пришла с новой силой. Валерий неистовствовал в выдумках как заправский живодер. Он наматывал кишки на шипастое веретено, сдирал кожу, сыпал соль, загонял раскаленные гвозди под ногти, вырывал зубы, применял испанский сапог и другие игрушки древних изуверов. Кажется, ублюдок даже устал кромсать мое тело. Но глаза у него по-прежнему горели огнем. Валерий не переставая повторял:
— Телефон!
А я в ответ цедил сквозь оставшиеся зубы одно:
— Пошел ты!
Так продолжалось бесконечно долго. И когда Валерий в сердцах выругался и сказал, что ему надо уйти ненадолго, я даже улыбнулся, если так можно назвать подрагивание разбитых вдребезги губ.
Он исчез, и я, наконец, смог уснуть. Но лишь на мгновение. Меня разбудили стражники. Затем началась
