Арты:
1. https://sun9-45.userapi.com/c855032/v855032496/16ba07/6z9SC_2bQW8.jpg
2. https://sun9-45.userapi.com/c855032/v855032496/16b9fd/Jfr3jjaMuIU.jpg
Лизи отмахнулась, когда кто-то похлопал её по щеке и что-то прорычал неразборчивое. В нос ударил густой запах табачного дыма, и она закашлялась. Стало душно, хотелось распахнуть окно и впустить в комнату утренний Готэм, шум его улиц. Голову кружило, как после адских американских горок, и хотя всё ещё было тошно, желудок уже не выворачивало наизнанку. Ночью её ещё несколько раз рвало, и чья-то рука собирала волосы в пучок, чтобы они не перемешались с рвотой. Лизи свешивалась с дивана и видела перед собой синий таз. А потом ей совали под нос стакан воды и велели пить. Каждый грёбаный раз. Лизи открыла глаза и посмотрела на протянутую руку: кожа гладкая, ни царапинки, не иначе как лондонский джентльмен снизошёл до неё, снова заставляя пить. Она возненавидела эту безвкусную дрянь, врывающуюся в истерзанное нутро.
Мужчина о чём-то говорил, но Лизи не слушала его или вовсе не слышала. Его голос хрустел, а слова словно время — ускользали и не возвращались, чтобы обрести смысл.
— Мне пора, — первые слова, которые Лизи всё-таки разобрала за всю ночь. Голос грубый, с хрипотцой.
Наверное, его обладатель мужик неробкого десятка, огромный бык с налитыми кровью глазами, готовый растерзать любого, кто осмелился встать на пути. Рубашка небрежно заправлена в старые брюки, едва прикрывая пивной живот, а ворот фривольно распахнут. Лизи с отвращением прогнала неряшливые образы и посмотрела на того, кто был для неё нянькой в ночные часы. Она круто ошиблась. Высокий, подтянутый мужчина средних лет, щетина на щеках и на подбородке, придающая образу притягательную неряшливость. За таким, наверное, девушки табунами бегали. А взгляд! Острый, проницательный, словно нож, выворачивал душу наизнанку и заставлял женщин томно вздыхать, а мужчин — опасаться.
— Вы тут всю ночь, что ли, сидели?
— Ага, — он надел пиджак и поправил галстук.
Нелепо. Голос совсем не вязался с внешностью. Ему бы костюмчик попроще да биту в руки, и вот оно — лицо Готэма во всей красе. Как с какого-нибудь плаката, призывающего дать отпор зажравшимся богачам. А у этого белая рубашка перепачкана в крови и в рвоте, а он часы поправлял на запястье так, будто собирался не иначе как на рандеву. Волосы зачёсаны назад без пробора. Плейбой с бандитским голосом.
Лизи отвернулась и окинула комнату взглядом. Возле дивана стоял старенький стул-вешалка, а к нему привязали мешок. Лизи пригляделась, но так и не смогла разобрать надпись на пакете. От него тянулась до самого пола прозрачная трубка, оканчивающаяся иглой, впившейся в просвет между досками. Лизи потёрла перевязанный локоть.
— Вы мне кололи наркотики? — внутри всё сжалось от ужаса.
Спаситель хохотнул и цокнул языком:
— Скажешь тоже! Я тебя откачивал, дурёха, а то сдохла бы от обезвоживания. Без наркоты обошёлся. У Джокера проси дозу, а я тебе не дам, мне жизнь…
— Я не наркоманка! — вспылила Лизи.
Она невольно потянулась к ноющему боку и… Её же ранили! Пырнули ножом. Лизи спохватилась и задрала футболку: рану закрывали бинт и наклеенный крест-накрест пластырь. Острая боль монотонно и изнуряющее ворвалась в её новый день, обещая не самый радостный досуг.
— Рана неопасная, ничего серьёзного, но перевязку делать два раза в день, — мужчина словно прочитал её мысли.
— Вы что, меня переодели? — Лизи опустила футболку и обняла себя за плечи.
— Да ты бы видела себя! Всё ублевала. А мыться нельзя пару дней.
— Вы врач? — удивилась Лизи.
— Типа того, — хмыкнул он.
— Как вас зовут?
— Джимми.
Она дотронулась до щеки и ойкнула. Боль вспыхнула остро и неожиданно, заворочалась под кожей клубком змей.
— Раскрасили тебя знатно, но ничего, заживёт, и следов не останется. Я лёд ночью прикладывал, но ты всё равно днём ещё приложи. Без синяков не обойдётся, но будут не такие большие.
Лизи потянулась за сигаретами, стараясь не делать резких движений, чтобы не вызвать ещё больше боли. Остро захотелось перестать существовать: не умереть, нет, но чтобы выключили голову на несколько дней. Щёлк, и тишина. А потом проснуться и ничего не помнить, а ещё лучше, чтобы ничего этого не было: ни ран, ни боли, ни ублюдков в подворотне. Лизи схватилась за голову и задрожала.
Джимми снял с дивана одеяло и накрыл им батарею под окном. Заткнул как следует, чтобы не выпало, проверил на всякий случай, как держалось, и хмыкнул.
— Что вы делаете? — устало спросила Лизи.
Это уже ни в какие ворота не лезло. Он ей тут что, психушку собирался устроить? Типа стены смягчить, чтобы мягче головой было биться? И кто тут из них псих?
— Джокер сказал, что ты девчонка с характером и можешь выкинуть любой фокус, как с колёсами вчера. Так что давай без обид. Договорились?
Он взял Лизи на руки и отнёс к батарее, усадил перед ней и пригвоздил одним только взглядом к мягкому одеялу.
— Без глупостей. Ага?
Лизи нахмурилась, отвесила Джимми звонкую пощёчину и попыталась пнуть его, но он крепко схватил её за руки, что-то рыча себе под нос. Она извивалась, скулила, кусалась, но он ловко накинул на её руку петлю и, не обращая внимания на слабые тумаки, привязал другой конец верёвки к батарее. Затем поймал вторую руку и проделал то же самое. Лизи прижалась к батарее и закричала, сверля Джимми взглядом, полным ненависти.
— А ну цыц! — рявкнул Джимми, когда Лизи плюнула ему в лицо.
Он вытянул из кармана белоснежный платок и стёр со щеки плевок. Скривился и отбросил в сторону.
— Сиди давай и не рыпайся, а то швы разойдутся. И тогда, чтобы научить тебя хорошим манерам, зашивать буду наживую. Поняла? Я спрашиваю: поняла? — рявкнул Джимми.
Лизи кивнула, сменив ненавидящий взгляд на испуганный, и поёрзала запястьями. Было страшно, хотелось забиться подальше в угол и затаиться. А ещё лучше принести с кухни непочатую бутылку дешёвого коньяка и пить до тех пор, пока черти не запляшут перед глазами и сами не начнут подливать. Утопить вчерашний день в рюмке и забыть его навсегда, чтобы он смешался с дешёвым пойлом, а потом выблевать его в унитаз и смыть. А потом целую неделю не выползать из душной квартиры.
— Не советую вырываться, а то натрёшь ручки свои, — он глянул на часы и лукаво улыбнулся Лизи. Ох ну и страшная же у него вышла улыбка! Оскал. — Ну час посидишь максимум. И смотри без фокусов.
— Скотина! — закричала Лизи, чувствуя, как слёзы навернулись на глаза.
Джимми прикрыл за собой дверь и вскоре его гулкие шаги утонули в давящей тишине. А потом дом словно притаился,
