Только бы забыть. Пожалуйста.
Лизи очухалась, когда голову закружило. Всё вокруг расплывалось и неслось куда-то на бешеной скорости. Стены расплывались, туман перед глазами пошёл рябью, как гладь реки, потревоженная брошенным в неё камнем. Взгляд упал на полупустую баночку.
— Нет, нет, нет, нет, — лепетала Лизи.
Язык не слушался. Руки словно отделились от тела, то становились лёгкими, как воздух, то тяжелели, то вдруг за спиной вырастали крылья и тянулись до потолка в тесном размахе, а руки прирастали к ним, и Лизи чувствовала себя распятой. Почему-то очень важным казалось не выпустить баночку, и Лизи сжимала её, боясь потерять. Она куда-то шла и не понимала, то ли она шаркнула в неумелом танце, то ли перепрыгнула через время, то ли вовсе осталась стоять на месте. Это просто пол ехал, как лента на кассе. Рука коснулась стены, и Лизи нашарила дверной проём. За закрытыми веками было темно. Где-то далеко в тягучем мороке качался фонарь, и Лизи тянула к нему руку, хотела остановить его, выключить, сорвать. Обнять.
Она выбралась в прихожую и хотела закричать, позвать на помощь, но вместо голоса слышала монотонный шорох, шуршащие помехи в телевизоре, нечеловеческие голоса. «Пустим по кругу!» — кричал над ухом фонарь и качался.
Лизи сползла по стене на пол и осела полумёртвой марионеткой, кто-то оборвал её нити, и теперь тело отказывалось слушаться. Ноги не её, руки превратились в крылья, но взлететь никак не получалось, и Лизи скулила, пытаясь доползти до двери.
Сквозь шелест ветра и листвы, доносившихся откуда-то из темноты мироздания, она услышала, как открылась дверь. Или это тоже снилось? «Я умираю», — донёсся её собственный голос из фонаря. Лизи подняла к нему лицо, и ей показалось, что вместо глаз у неё мёртвые бабочки. Они падали с неба и тонули в грязных лужах.
Ветер разжал пальцы и забрал баночку.
— Вставай, поднимайся…
Тысячи рук подхватили её и подняли на ноги. Лизи не слушалась, она отцепляла их от себя, но красный призрак тащил её куда-то. Над его головой возвышались алые крылья, как у серафима, и с них стекала кровь прямо на лицо Лизи.
Она вцепилась пальцами в холодную ванну, когда призрак опустил её на колени. Лизи хотела отползти и лечь на пол, закрыть глаза-бабочки и уснуть, завернуться в кокон. Но тяжёлая рука схватила за шею и наклонила голову. Пальцы кровавого ангела забрались в рот, слишком глубоко, и Лизи, задыхаясь, дёрнулась. Она наотмашь била рукой кого-то невидимого, как вдруг желудок скрутило в спазме. Лизи вспомнила, как рвало девчонку в луже, и её собственный желудок вывернулся наизнанку. Когда горечь вышла из неё наружу, пальцы вновь забрались в рот и опять поползли в горло. Лизи застонала, всё ещё пытаясь вырваться, но её снова вырвало. Дышать было нечем, спазм перехватил горло, и Лизи забилась в цепкой хватке. Хотелось закричать: «Я умираю!» Но воздуха не хватало.
Она уронила голову на край ванны, и холодное железо обожгло щёку. Как же хреново. Хоть сдохни, ляг в сырую землю, легче не стало бы.
В нос ударил горький запах сигареты, и Лизи поморщилась, чувствуя, как тошнота снова подкатывает к горлу. Горячие пальцы вплелись в её волосы и свесили голову над ванной. Лизи упиралась, даже тогда, когда её рвало. Словно внутри проросла полынь, и ей некуда было деваться, она вытекала наружу. А табачный дым окутывал ванную комнату, оседал в лёгких и раз за разом выворачивал желудок наизнанку.
— Артур… — прохрипела Лизи.
— Нет, радость, — и смешок над ухом. — Ну-ка расскажи папочке, кто тебя так отделал?
Он приподнял кофту, прикоснулся к тому место, где жгло и пульсировало. Дотронулся до щеки, смазал кровь и растёр её между пальцами.
Джокер оставил Лизи в ванной, и она лишь слышала, как он набрал чей-то номер на телефоне и спустя секунды тишины заговорил. Слова путались и никак не желали обрести образ. Лизи слышала гул, и к прочим звукам примешался въедливый звон в ушах. В висках пульсировало, голова раскалывалась, а в желудок словно положили гирю.
Когда Джокер вернулся, он набрал из-под крана воды и поднёс к губам Лизи стакан. Она снова сопротивлялась, но, ощутив влагу на языке, прильнула к стакану и стала жадно пить, давясь и кашляя. Ручейки стекали по подбородку, и Лизи впивалась в вымокшую кофту и сминала её онемевшими пальцами. А потом Джокер снова наклонил её голову над ванной, пальцы в который раз ворвались в саднящее горло.
Фонарь уже не качался над головой. Его не было. Темнота рассеивалась, словно чёрный туман. Над городом парил чёрный ворон, раскрыв широкие крылья, чтобы обнять ночь.
Джокер подхватил Лизи на руки и унёс в комнату. Мёртвые бабочки сорвались с лица и выпорхнули в телевизор, а она провожала их долгим невидящим взглядом.
Кто-то постучался в дверь. «Артур», — прошептала она, но в комнату вошли несколько человек. Один из них склонился над Лизи, пошлёпал её по щекам, а потом задрал кофту. Осиное жало впилось в кожу, и Лизи застонала, но кто-то держал ей руки, чтобы она не вырывалась. Выше локтя лёг жгут, и в вену впилось ещё одно осиное жало. Жгут сняли, и стало легко.
— Кто это сделал? — голос грубый, низкий, неприятный. От него по коже побежали мурашки, и Лизи захотелось спрятаться.
— Радость, будь умницей, расскажи папочке, что случилось?
Лизи разомкнула горькие губы, и слова посыпались с языка. Тяжёлые и такие же горькие. Она всё шептала, что потеряла зонт, что его подарила Марта, этот зонт дорог как память, его надо найти. А потом она вспомнила бабочку в горошек. И белые ботинки. И шрам через всю щёку.
— У него не было одного глаза.
А потом всё куда-то провалилось.
Темно. Холодно. Лизи мёрзла, дрожала и куталась в покрывало. Когда жар ложился на её веки, чья-то ладонь гладила по волосам.
Из чернильного небытия её вырвал густой запах горькой сигареты. Лизи отмахнулась от дыма и кашлянула.
Горячая ладонь легла на волосы и погладила.
— Моя бедная девочка, — мурлыкал Джокер. — Отсыпайся, радость моя, а папочке пора, меня ждут дела.
Он щёлкнул пальцами, и кто-то зашуршал в комнате, шаркая ногами.
— Мой верный клоун побудет с тобой до утра.
— А утром? — не открывая глаз, спросила Лизи.
Джокер вдавил окурок в пепельницу и весело ответил:
— А утром придёт Артур.
***
— …Но если в нашем праве трастовые фонды будут
