Потом, когда они остановились, её куда-то вели. Сначала как будто по коридору, затем по лестницам, а после был лифт. В конце пути с неё сняли мешок и грубо втолкнули в комнату.
Лизи обернулась к закрывшейся перед самым носом двери и забарабанила по ней. Закричала, требуя немедленно выпустить её. Она остервенело дёргала за ручку, но всё без толку.
— И что моя радость делала на вокзале?
Лизи вздрогнула и оглянулась.
— Представляешь, как я был удивлён, когда мне позвонили и сказали: слушай, Джокер, твоя пташка у поезда отирается. «Нихрена себе», — подумал я и велел тащить тебя ко мне. Ты думаешь, если уедешь из города, я тебя не найду? Ещё как найду. И накажу.
— Я не твоя вещь, — Лизи вложила в ответ всю свою храбрость. — И я не хотела сбегать.
— Правда? — голос наигранно наивен. — Тогда что ты там делала?
— Провожала Марту, она уехала.
— Как печально. Утешить тебя?
Джокер сидел в кресле у окна. Торшер освещал комнату тусклым желтоватым светом, игриво сплетаясь с сумерками, смешиваясь в один коктейль под названием «Лизи и Джокер». А ведь всё было так хорошо продумано, но его клоуны проникли везде. Наверное, кто-то из вчерашних людей запомнил её, а сегодня по роковой случайности оказался не в то время и не в том месте и, конечно, настучал на неё. Взгляд Лизи упал на журнальный столик, вставший преградой между ней и Джокером. На гладкой лакированной поверхности лежал пистолет.
Джокер проследил за взглядом Лизи и засмеялся. Приподнял брови и кивнул на оружие. Смелее.
Это игра? Шутка?
Будто прочитав её мысли, Джокер медленно усмехнулся. Лёгкая ухмылка не сходила с его лица.
Лизи не решалась. Это безумие. Что она будет делать: застрелит Джокера? Или сама застрелится? Мысли вихрями сменяли друг друга, а искушение не давало покоя: не так уж и сложно, первый шаг всегда самый трудный, а потом как по маслу.
Джокер медленно поднялся из кресла, поправил пуговицы на жёлтом жилете и сделал первый шаг.
Лизи не собиралась делать глупости, но тело само, без всякого разрешения толкнулось вперёд, и пальцы обхватили холодную рукоять. Тяжёлый. Она не умела обращаться с оружием, знала об этом только по фильмам, поэтому, когда она взвела курок, то даже не поняла, правильно всё сделала или нет.
— О! Какая опасная девчонка! Застрелишь меня? Да? Давай, радость, пусти мне пулю в лоб!
Он сделал ещё один шаг, и Лизи направила на него пистолет. Она чётко осознавала, что не хотела его убивать, но что-то двигало ей. Может быть, обида или страх.
Ещё один шаг. Палец нажимает на крючок.
Щёлк.
Ничего. Это обман.
Джокер подошёл к Лизи, забрал у неё пистолет и положил обратно на стол.
— Я соскучился.
Пальцы коснулись её куртки, потянули молнию вниз.
— Какая же ты всё-таки непослушная. Ты меня завела, радость. Давай-ка раздевайся, папочка трахнет тебя, а потом поговорим о твоём поведении.
Он поцеловал её, потом склонился к уху и прошептал:
— Ещё хоть раз направишь на меня пистолет… О, лучше тебе не знать, что тогда будет.
***
Кажется, пока всё шло по чертовски хорошему плану: Лизи уезжала на работу к девяти, а возвращалась в шестом часу, лишь изредка задерживаясь до семи. Вот и сегодня после окончания смены она пошла не прямиком на вокзал, а заскочила в кафе. Народу было не очень много, свободное местечко нашлось сразу. Из колонок, выставленных на улицу, разносилась между столиками тревожная песня: «Доктор, доктор, я схожу с ума, это худший день в моей жизни…»*
Сегодняшнее одиночество не тяготило, это больше походило на отдых уставшего человека, решившего скоротать минуту-другую в уютном местечке. Впрочем, долго это не продлилось. К столику подошёл невысокий мужчина, снял шляпу и, спросив разрешения сесть, опустился на стул рядом. Он заказал горячий чай с лимоном и, когда официантка отошла, сунул руку за пазуху и вытащил конверт.
— Я не просто так подсел к вам, мисс Новак. У меня к вам небольшой разговор. Нет, нет, не волнуйтесь, всё хорошо.
Лизи разглядывала его. Немолодой, седина уже посыпала пеплом его некогда чернильные волосы, ещё пробивающиеся сквозь бело-серое благородство возраста. Взгляд мягкий, никакой вычурности и вульгарной остроты — очень аккуратный. Внимательный.
— Кто вы?
— О, прошу прощения за мою бестактность! Меня зовут Джером Эрнест, я частный детектив. Нет смысла ходить вокруг да около, я не за пирожными сюда пришёл, вы и так это поняли. Мисс Новак, что вы знаете об Артуре Флеке?
__________________________________________________
Строчки из песни «Fifteen feet of pure white snow» Nick Cave
========== Грешник и грешница ==========
Комментарий к Грешник и грешница
Нашли ошибку? ПБ к вашим услугам :)
Моя гамма посмотрела главу, и, судя по её реакции, пришла пора менять рейтинг на НЦ %))
С этой главы рейтинг повысился до нц-ы. Ни за чью нежную психику не отвечаю :) Название части говорит само за себя.
Арты:
1. https://sun9-24.userapi.com/c858024/v858024502/125957/k6FElOTmJyE.jpg
Нашла подходящие арты для Лизи, правда, без очков :)
1. https://sun9-61.userapi.com/c855736/v855736070/1a75ad/RzJKJpwl_nc.jpg
2. https://sun9-27.userapi.com/c543103/v543103070/87ee2/Dil8mpdDUEw.jpg
3. https://sun9-72.userapi.com/c543103/v543103070/87eea/2I8TsRuS6ZU.jpg
Музыка:
1. Lana Del Rey “Gods & Monsters” https://www.youtube.com/watch?v=VDY0V2zZpOk
2. Lana Del Rey “Dark Paradise” https://www.youtube.com/watch?v=vmWUUPl8DD4
А ещё в шапку добавила рисунки, спасибо за них IronAnn :))
Две недели, две прекрасных недели всё шло не просто идеально, а умопомрачительно прекрасно: работа приносила удовольствие, в жизни намечался долгожданный просвет, наконец-то что-то менялось в лучшую сторону. Жизнь более или менее походила на сказку, хоть и страшную, но со счастливым концом: чудовище оказалось не таким уж и чудовищем, хотя его натуру ничто не могло изменить, его нельзя было приручить и сделать хоть сколько-то домашним. Увы, без ложки дёгтя никуда. Лизи пока так и не определилась со своей ролью в этой карусели: красавица, принцесса, агнец на заклание? Или судьба спрятала ещё козыри в рукаве? И если Артура в самом начале отношений правда можно было по незнанию наречь принцем, то со временем стало понятно, что он человек из свиты чудовища. Только душа у него не чёрная, а другая. Добрая, хоть и запятнанная кровью.
Две безоблачных — только в собственной жизни, не на улицах: дождь и снег попеременно накрывали город без устали — недели пролетели прекрасно. На пятнадцатый день на поезд напали: всё то же народное движение, будь оно неладно. Пошумели
