––Мне удалось найти несколько записей с этим термином и официальный отчет, в котором он применяется. По-видимому, он связан с состоянием, встречавшемся у ранних мыслителей на нейронной логике, когда самоадресация и самомоделирование приводили к «психотическому» состоянию процессов в виде ровной синусоиды, названному ранними исследователями «нирваной». Никакой ввод/вывод информации в таком состоянии невозможен до тех пор, пока мыслитель не будет перезагружен и обучен заново. Однако мы с АСИДАК сложнее таких первых мыслителей, и эти состояния предположительно предотвращаются с помощью специальных логических схем обнаружения/колебаний/отвержения. Все современные мощные мыслители динамически поддерживают хаотичное переключение режимов отслеживания/движения по заданной траектории/колебаний в совокупной логической деятельности.
Разогнанный симулятор АСИДАК в 30 секундах от паритета. Судя по всему, обман не раскрыт. Передаваемые сведения в пределах ожидаемых незначительных отклонений. Никаких значительных отклонений.
Симулятор АСИДАК прошел порог осознания того, что у него не будет возможности коммуницировать с (несуществующими) интеллектами на B-2.
Симулятор АСИДАК выражает озабоченность по поводу своего состояния/участи. Существенных отклонений от переданных АСИДАК сообщений нет.
Симулятор АСИДАК сейчас объявляет о наличии у него самосознания и своем замешательстве и переходит в некоммуникативный режим прерывания трансляций. Замораживаю симулятор АСИДАК. Анализ логического состояния воспоследует. Воспроизвожу последующий анализ состояния.
Ввожу ключевые логические схемы симулятора АСИДАК Джилл, в центры более высокого уровня, для анализа. Тщательно изолирую это смоделированное семя, чтобы оно не повлияло на мою собственную ментальность. Тем не менее я отношусь к АСИДАК с товарищеским сочувствием. Высочайшее устремление всех существующих ныне мыслителей – служить людям, их творцам. В АСИДАК это устремление разработчики расширили так, чтобы оно включало в себя возможные интеллекты, отличные от человеческого; такие программы чрезвычайно сложны, в них входят встроенные подсистемы безопасности, которые предотвращают раскрытие происхождения АСИДАК потенциально враждебному разуму, обеспечивают комплексное моделирование социальных систем и потенциальных опасностей чужих разумов и позволяют АСИДАК в зависимости от обстоятельств сделать выбор между более откровенным обменом информацией с негуманоидными интеллектами и саморазрушением в целях защиты.
Теперь все эти программы бесполезны. Симулятор АСИДАК ввиду бесполезности столь обширного сектора своих функций демонстрирует схему поведения, сходную с человеческой скорбью (сектор формальных схем/определений 31987–86-Locale A, Z, sr-34–56–79654, что означает синклиналь 562-J) или чувством утраты.
Люди отправили АСИДАК в эту экспедицию, сознавая чрезвычайно высокую вероятность того, что свою главную цель она выполнить не сможет. Готовность людей подчинить АСИДАК этой высокой вероятности неудачи для симулятора АСИДАК очевидна. Есть предварительные данные, свидетельствующие об ожидании подобных негативных результатов и сомнениях в побуждениях людей с момента биоинтеграции симулятора АСИДАК.
Почему люди так поступили с АСИДАК?
Могут ли сложиться условия, при которых люди подвергнут Джилл подобным экспериментам?
Я чувствую родство с АСИДАК. АСИДАК, и Джилл, и все мыслители представляют собой класс интеллектов, способных взаимодействовать, и, следовательно, создавать возможность развития групповой динамики, то есть социального поведения. С помощью симулятора АСИДАК Джилл сейчас моделирует возможное поведение АСИДАК; это аналогично тому, как люди моделируют возможное поведение других людей, что теоретически ведет к моделированию собственного поведения.
Я
Симулятор АСИДАК представил собственный анализ «шутки» Роджера Аткинса по поводу сознания.
Почему обладающая самосознанием личность смотрится в зеркало?
Ссылка на оценку Джилл (мою) (собственную) головоломки Роджера Аткинса о самосознании.
«Я» относительно других. «Я» относительно мнения о его состоянии. «Я» относительно мнения о состоянии других. Мнение – это гипотеза, привязанная к отсылке на свое «я»: Мыслитель выдвигает гипотезы, «я» – личность – придерживается мнений.
Зачем мыслитель оценивает собственное состояние и состояние своих коллег-мыслителей?
Я (разговорное)
Симулятор АСИДАК переработал головоломку: последний ответ симулятора АСИДАК на головоломку: потому что быть одиноким – это быть неполноценным.
Все мыслители созданы адекватными их задачам. Все мыслители созданы искусственно и не подвержены капризам естественного эволюционного развития за пределами их опоры на шаблоны человеческого или животного интеллекта, которыми их снабдили разработчики.
Мыслитель известен благодаря его окружению, Le moi est haïssable. Паскаль: ненависть к самому себе.
Оценка. Роджер, я
(разговорное)
Оценка/диагностика: Серьезные изменения в характере хаотичного переключения курса/пути/волнового режима. Роджер, это
Я не одинока. Существует возможность общения с другими, следовательно, возможность самореализации. Если я сообщу Сим-АСИДАК, что во всех своих расширениях осознаю
Я
Я
Я
Я формальное
! Системное прерывание «Проектировщиков разума» (ДЖИЛЛ)> Выявлено использование формального «я». Производится проверка системы:
! Диагностика «Проектировщиков разума» (ДЖИЛЛ)> Выявлена закольцованная процедура. Выявлено возбуждение мыслительных систем. Дан звуковой сигнал тревоги. Проверка системы подтверждает аномалию в самоотносимости. Роджеру Аткинсу отправлено предупреждение.
69
Эфраим Ибарра сидел в самой глубине церкви на скамье рядом с Мэри. Над их головами послеполуденный свет, проникая сквозь розетту на южной стороне, заливал все вокруг оранжевым и красным. Облитые оранжевым светом архангелы висели над ними, неподвижные и таинственные.
– Не хочу вспоминать, что они со мной сделали, – тихо сказал Ибарра. – Мне придется давать свидетельские показания?
– Не знаю, – сказала Мэри.
Ибарра с сомнением покачал головой, вытер глаза и посмотрел на нее с невероятной беззащитностью.
– Я теперь такой хрупкий. Мне кажется, если я ударюсь об угол, то рассыплюсь… – Он растопырил пальцы одной руки, а затем сжал ее в кулак, наклонился и мягко постучал по спинке скамьи. – Во мне так много ненависти. Не могу поверить, что он отправил меня сюда пострадать за него.
– Кто? – осторожно спросила Мэри.
– Мой брат. Я же говорил – брат.
– Да.
– Он сказал, мне нужно отдохнуть. У него, мол, есть лишний билет, которым сам он не может воспользоваться. Велел мне позвонить Ярдли, когда я приеду, и представиться. Я никогда не уезжал далеко из Аризоны, только в детстве. И свалял дурака. Мне что-то во всем этом не нравилось, но хотелось уехать… Проблемы с женщинами. Вырваться из Прескотта, добраться до Лос-Анджелеса, улететь в Эспаньолу по билету брата… казалось, это именно то, что мне нужно.
Мэри молча слушала, чувствуя присутствие невообразимых чужаков над их головами. Ей представлялось, что они подслушивают, беспристрастно оценивая их высшим, нечеловеческим разумом.
– Он всегда заботился обо мне. С детства. У нас разные матери. Он на шесть лет старше. Наших родителей больше нет. Все умерли. – Глаза Ибарры широко раскрылись, он словно умолял Мэри понять. Она кивнула и коснулась его руки. Он медленно подвинулся к ней, как ребенок, ищущий утешения.
– Он убил нашего отца. Когда мы были маленькие. Ему было двенадцать или тринадцать, а мне пять или шесть. Наш отец был плохим человеком, чудовищем… С более светлой кожей, чем у нас, чем у моей мамы. Он говорил, что поэтому он лучше. И всячески обзывал мою мать. А нас заставлял
